Второй Ватиканский собор о молитве

В Катехизисе католической Церкви раздел о молитве сравнительно невелик. Но он потрясает концентрацией сильнейших эмоций, драматизмом, заставляя цепляться мыслью за каждую строчку текста. Этот драматизм не надуман, в нем нет театрального стремления пощекотать нервы публике. В документах же Второго Ватиканского собора ситуация почти противоположная. Мало того, что о молитве почти ничего не говорится, важно, что упоминается она как вещь сама собой разумеющаяся.  Складывается впечатление, что молитва для Отцов Собора представляется настолько очевидной вещью, что отдельно обсуждать ее они не сочли нужным. Ограничились тем, что поставили молитву в контекст других средств духовного пути верующего. Для различных призваний этот контекст оказывается слегка различным. Так согласно догматической конституции о Церкви Lumen Gentium епископу надлежит «молитвой, проповедью и всеми делами любви» заботиться о стаде (27). А мирянину – приносить Богу духовные жертвы, совершая в Духе «все их дела, молитвы и апостольские начинания, брачную и семейную жизнь, повседневный труд, отдых тела и души — более того: даже житейские тяготы, если они переносятся терпеливо» (34). Не правда ли, солидный перечень, и в нем молитва – лишь один пункт.

Интересно, что в Ветхом Завете, особенно в Пятикнижии, упоминание о молитве встречается совсем не так часто. Там она обязательно привязана к активным действиям и человека и Бога. Это не какое-то благочестивое бормотание с закаченными глазками, либо вымороченное чтение бревиария от корки до корки. Если библейский герой молится, значит, стоит вопрос о жизни или смерти, и тут уж Бог обязательно проявится.

Когда мы перебираемся в Новый Завет, обнаруживается существенная новизна. Молитва Иисуса всегда результативна. Ученики начинают использовать Учителя как посредника в молитве Богу. Он молится о них как об общине. Они же продолжают обращаться к Нему мысленно и после Его смерти. Это не совсем то же, что обращаться к Богу, потому что Иисус – это человеческая личность, приспособленная для человеческого общения. Это мы умеем. А невидимый Бог – это сверхличность, и не особо понятно как с Ним общаться. Как Творец Он воспринимает совсем не те вещи, которые человек Ему бормочет. Он воспринимает Свое творение в целокупности, от рождения до вечности. И не сегодняшнего гражданина он слушает, а всю судьбу его, переплетенную с другими судьбами.

Христологические догматы, принятые через несколько веков после смерти Иисуса, все больше соединяют Его в сознании верующих с Отцом, всемогущим и непознаваемым. Тогда проще становится обращаться к Иисусу на сентиментальном уровне – Рождество, милые образы гипсового Младенца в яслях, овечки, козочки… А молиться на уровне всемогущего Бога становится все труднее и труднее. Выход молитвы в надмирный план, в вечность, понимаемую как эсхатологический план, грозит простым трусливым уходом из реальности в мечты. Полагаю, что сегодняшний кризис христианства связан, прежде всего, с кризисом молитвы как самым неясным способом взаимодействия со священной реальностью.

Собор закончился накануне «студенческой революции» 1968 г. Она была не просто молодежным бунтом, но ознаменовала развитие новых духовных путей в европейской цивилизации. В повседневный обиход прочно вошло понятие «измененного сознания». Хиппи с марихуаной, бубнящий мантры, осуществил то, что не смогли сделать его родители, тратившие все силы на то, чтобы выбраться из послевоенной нищеты. Хиппи обратил взор внутрь самого себя.

Довольно серьезные люди экспериментировали с психоделиком ЛСД для получения нового знания, для более полных и ясных религиозных представлений. Появилось даже разговорное выражение «химическая религия». Новое направление в психологии и психотерапии – гуманистическое, возникло во многом на мировоззренческой основе даосизма и буддизма. Потом из нее выделилась трансперсональная психология, пытающаяся интегрировать религиозные практики восточной и западной культур с современными научными методиками.

Минуя Церковь, в культуру пришли новые способы и практики молитвы и молитвенной жизни. В частности практики харизматической молитвы. Харизматические движения в католической Церкви к моменту Второго Ватиканского собора были уже довольно мощными. Были группы, которые потом получили название «Обновления в Святом Духе», были и другие католические движения и конгрегации, использовавшие харизматическую молитву как один из инструментов своей духовности. Это молитва, которая почти сразу же или сразу же приносит плоды. Действия Духа, видимые и ощутимые, происходили в собрании молящихся непосредственно здесь и сейчас. Это были и пророчества и исцеления, люди получали эти дары прямо во время молитвы общины. Это казалось проявлением настоящей Церкви, той, которая описана в Деяниях Апостолов. Казалось, что это Пятидесятница. После такого опыта у некоторых оживала литургическая молитва в храмах. Другим же храмовая действительность, где молитвы читаются по бумажке, представлялась такой скучной, неживой, заорганизованной. Невольно возникал вопрос: руководство Церкви, епископы, священники, они просто назначены на должность или действительно получают дар Духа для того, чтобы действовать как священники, как епископы, как Папа – глава Церкви?

Идея харизматической молитвы заключается в том, чтобы постараться раскрыться действию Святого Духа, попросту говоря, расслабиться – расслабиться не только телом, но и внутренне освободиться от привычного контроля своих действий. Это не какая-то техника, приходится просить Бога, чтобы Он открыл личность молящегося на действия Духа. Это небезопасная практика. Считается, что если человек приучается внутренне открываться сам, своими силами, то он открывается на действие всех духов, которые «летают по комнате». Небольшие, казалось бы, человеческие нечестности в состоянии такой открытости разрастаются в слонов. И открывают дорогу для того, чтобы другие силы получили власть над человеком и тоже производили бы действия. Среди этих действий могут быть и исцеления. Эти исцеления, правда, построены по другому принципу, чем евангельские. Евангельские исцеления действуют изнутри наружу, начиная с души человека. А ложные исцеления можно попробовать распознать по тому, что они ограничиваются снятием внешних симптомов заболевания человека.

Вот и возникла тема того, как харизматические дары – особые или «чрезвычайные» дары Святого Духа, получаемые в особой молитве, - существуют в институциональной Церкви.

Как известно, Собор использовал древнее богословие «общего священства» крещеных верных, как их участия в трояком служении христианина – пророческом, царском и священническом. Это служение, будучи дополненным иерархическим священством, обеспечивает подлинность Церкви на общинном уровне. Святой Дух подает дары всем членам Церкви так, чтобы она была живой. Конституция о Церкви поощряет верующих искать тех Даров, которые прямо способствуют совершенствованию личных добродетелей и дел любви и служения ближним. Вместе с тем, она предостерегает от поиска исключительных или «чрезвычайных» Даров, утверждая, что «нельзя самонадеянно рассчитывать на то, что они принесут плоды апостольских дел» (12).

Епископы на Соборе согласились, что у них есть все необходимые дары Святого Духа. Они же предложили ключ к распознаванию тех даров, которых надо искать и стяжать. Это дары исключительно апостольской направленности, дары служения ближнему. Таким образом, молитвенная жизнь и общественная активность образуют единое целое. «Чистое созерцание» подлинно, если оно идет во благо Церкви как целому.

Монашество издавна принято считать авангардом Церкви. Не оспаривая этого тезиса, следует отметить, что все духовные проблемы Церкви отчетливо проявляются на примере жизни монашеских конгрегаций. Харизмы монашеских конгрегаций – это Дары Духа, которые даются для решения конкретных проблем Народа Божия. Например, значительное число монашеских конгрегаций появилось в эпоху либеральных революций как реакция на активное обмирщение буржуазного общества. В современных условиях глобализации и распространения демократий христианские монархии потеряли смысл. Возникшие харизмы исторически устарели, но могут быть обновлены, поскольку, хоть и в иных формах, борьба света и тьмы продолжается.

Как до Собора, так и после него существует тенденция монашеских групп увлекаться своей особой харизмой, забывая о том, чему собственно она должна служить. Декрет Собора «Об обновлении монашеской жизни» продолжает рассмотренную нами линию Собора. Он устанавливает качества подлинных церковных харизм, указывая, что членам институтов посвященной жизни надлежит «усердно пестовать молитвенный дух и самую молитву, черпая её из подлинных источников христианской духовности» (6). Дар такой молитвы открывает глаза на настоящие нужды мира и Церкви. Он также делает служение свободным и творческим, освобождает от рабского чувства необходимости действовать стереотипно, потому что в Церкви «так положено делать».

Самым подлинным источником христианской духовности является Божественное Откровение. Словами псалмов и библейских пророчеств Иисус учит учеников воплощать в жизнь опыт и знания, полученные в молитве. Учит позиции благодарности Отцу небесному и открытости к самопожертвованию до конца, до Креста. Поэтому Собор настаивает на постоянном обращении к библейским источникам, постоянной практике молитв на основе Писания (SC 24).

Христос молится о Церкви. В экклезиологии Собора Его молитва не ограничена рамками католической общины, она включает и другие Церкви и общины. Отсюда проистекает еще одно важнейшее качество молитвы, на которое обращает внимание Собор – ее экуменический характер. Акты молитвы не являются внутренним делом отдельных христианских конфессий. Собор призывает всех христиан молиться вместе. Это также нелегкое дело. Вопрос здесь не чисто технический – как составить текст совместных молитв, чтобы он был приемлемым для всех участников. Трудность и не только эмоциональная, поскольку преодоление взаимной неприязни хоть и важно, но не является главной целью экуменического диалога. Главная цель – это достижение единства в истине. Взаимное и истинное изменение мировоззрения участников диалога. Принятие своей неправоты, особое покаяние. Все это возможно только в молитвенной атмосфере. Именно поэтому покойный Папа Иоанн Павел II старался превратить межрелигиозные встречи в Ассизи в молитвенные встречи. Опыт не удался, слишком сильным оказалось противодействие. Теперь, как и в 70х годах, участники этих встреч бодро подписывают совместные декларации о мире, как будто бумага что-то меняет на этом свете.

о. Сергей Николенко