Жан Ванье. О жизни в общине

 

B нашу эпоху многие ищут общину, чувствуют себя одинокими, усталыми, слабыми и исполненными грусти. Для кого-то одиночество невыносимо; оно - начало смерти. Община видится как удивительное место, где тебя примут и разделят с тобой свою жизнь. Но с другой точки зрения община - ужасное место. В общине нам открываются наши ограничения и эгоистические устремления. Когда я начинаю постоянно жить с другими людьми, то обнаруживаю свою убогость и свои слабости, свою неспособность найти со многими общий язык, свои комплексы, свою эмоциональность или нарушенную сексуальность, свои кажущиеся ненасытными желания, свою неудовлетворённость, ревнивость, свою ненависть или волю к разрушению.

До тех пор пока я пребывал в одиночестве, я мог верить в то, что люблю всех; теперь, пребывая в общении с другими, я отдаю себе отчёт - я неспособен любить, я отвергаю жизнь с другими. А если я неспособен любить, что хорошего остаётся во мне? Я пребываю во мраке, в отчаянии, в тревоге. Любовь становится иллюзией. Я обречён на одиночество и смерть.

 

В общинной жизни перед моими глазами мучительно предстают мои собственные ограничения, слабости,  духовная скудость моего бытия; часто очень неожиданно - чудовища, сокрытые во мне. Это очень тяжело принять. Часто люди пытаются отогнать своих чудовищ или перепрятать, посчитать, что их не существует вообще; или же избегают общинной жизни и отношений с другими людьми; или обвиняют сами себя и своих чудищ.

 

Если нас приняли с нашими слабостями, а также с нашими способностями, община постепенно становится местом освобождения; обнаружив, что нас приняли и что мы любимы, мы сами принимаем себя и любим себя. Община тогда можно быть самим собой - без страха и принуждения. Так, благодаря взаимному доверию членов общинная жизнь углубляется.

 

Именно тогда это ужасное место становится местом жизни и личного возрастания. Нет ничего более прекрасного, чем община, в которой начинаешь любить себя по-настоящему и доверять другим: Как хорошо и как приятно жить братьям вместе! Это - как драгоценный елей, стекающий на бороду Аарона (Пс. 132: 1-2). Я никогда хорошо не понимал этих слов, может быть потому, что никогда не носил бороды. Но если масло, текущее по бороде, даёт такое поразительное ощущение, какое даёт жизнь в общине, это, должно быть, удивительная вещь!

 

Жизнь в общине - это опыт, в котором открывается глубокая рана собственного бытия и в котором мы учимся принимать её. Тогда мы начать заново рождаться. Да, мы рождаемся, признав эту рану.

 

Мне нравится следующий отрывок из Писания: Я скажу ему "ты - Мой народ ", а он скажет Мне: "Он - мой Бог " (Ос 2: 23).

 

Мой народ - моя община, маленькая община людей, живущих вместе, но также и более крупная община, в которой пребывает эта маленькая. Это те люди, которые записаны в моей плоти, как и я записан в их плоти. Далекие ли или близкие, мои брат и сестра всегда останутся в моём сердце. Я ношу их, а они носят меня. Когда мы встречаемся, мы узнаём друг друга. Мы сотворены один для другого, сотворены на одной и той же земле, являемся членами одного и того же тела. Термин "мой народ" не означает, что я каким-то образом вознесён над ними, что я - их пастырь и поставлен блюсти его. Это означает, что они принадлежат мне, как и я принадлежу им. Мы все солидарны. То, что имеет отношение к ним, касается и меня. Термин "мой народ" не означает, что существуют другие, которых я отвергаю. Нет, "мой народ" - это моя община, состоящая из тех, кто знает меня и носит меня в сердце. Он может и должен быть трамплином к принадлежности к целому человечеству. Я не могу быть братом всей вселенной, если раньше я не полюблю "мой народ" и все другие народы.

 

Чем дальше я продвигаюсь к внутреннему единству, тем более это чувство принадлежности возрастает и становится всё более глубоким. И не только чувство принадлежности к конкретной общине, но и ко всей вселенной, ко всей земле, к воздуху, к воде, ко всем живым существам, ко всему человечеству. 

 

Община становится на самом деле единой и сильной духом только тогда, когда все её члены испытывают желание откликнуться на зов о помощи. В мире живёт очень много людей без надежды; мир исполнен криками о помощи, остающимися без ответа, наполнен множеством людей, умирающих в одиночестве. И именно тогда, когда члены общины понимают, что они пришли сюда не ради себя самих, не ради собственного маленького освящения, но чтобы принять дар Божий, чтобы Бог оросил их очерствевшие сердца, они полностью погружаются в жизнь общины. Община должна быть светом миру духовного мрака.

 

Община является таковой только тогда, когда большинство её членов совершают переход от "общины для меня" к "я для общины", когда сердце каждого открывается любому другому члену общины без исключения. Это переход от эгоизма к любви, от смерти к Воскресению: это Пасха, переход к Господу, но также исход из земли рабства в землю обетованную, в землю внутреннего освобождения.

 

Община - это не просто пребывание в одном и том же месте; иначе это лишь казарма или гостиница. Это не рабочая бригада и ещё менее она является гнездом ядовитых змей! Это то место, где каждый, или скорее большинство (ведь нужно быть реалистами!) выходит из мрака эгоцентризма к свету подлинной любви.

 

Поскольку сердце совершает шаг от эгоизма к любви, от "общины для себя" к "я для общины", к общине для Бога и для пребывающих в нужде, нужно потратить время и много раз очистить своё сердце, постоянно умирать для своего эгоизма и непрестанно воскресать для своей любви. Для того чтобы любить, нужно непрерывно умирать для собственных идей, для собственных обид, для собственного удобства. Жизнь в любви соткана из жертв. В нашем бессознательном глубоки корни эгоизма; именно они часто проводят к реакции самозащиты, агрессивности, поисков личного удовольствия.

 

Любовь - не только добровольный акт, включающий в себя терпение, позволяющее контролировать и преодолевать собственную чувствительность (это только начало), но это очищенная чувственность и сердце, бескорыстно устремленное к другому. Глубинные акты очищения возможны только благодаря дару Бога, благодати.

 

Община начинает формироваться, только когда каждый делает усилие, чтобы принять и полюбить другого таким, каков он есть. Принимайте друг друга, как и Христос принял вас (Рим 15: 7).

 

Община не создаётся за один день. На самом деле, она никогда не создаётся вполне! Она постоянно возрастает во всё более великой любви или же рассыпается.

 

Но как нам принять себя самих - в своей духовной скудости, со своими слабостями, даже грехами и страхами, если Бог не откроет нам Своей любви? Когда мы обнаруживаем, что Бог послал Своего единственного и возлюбленного Сына не для того, чтобы судить и проклинать нас, но для того, чтобы исцелить, спасти нас и повести по пути любви, когда мы обнаруживаем, что Он пришёл простить нас, потому что любит нас в глубине нашего бытия, тогда мы можем принять самих себя. Он даёт нам надежду. Мы всегда были заперты в темнице собственного эгоизма и духовного мрака. Теперь перед нами открывается возможность любить. Таким образом, мы можем принять других и простить их.

 

Пока я вижу в другом только те качества, которые считаю своими, у меня нет возможности расти. Отношения статичны, рано или поздно разрушаются. Отношения между людьми являются подлинными и постоянными только тогда, когда они основаны на признании слабостей, прощении и надежде на личный рост.

 

Если вершина общинной жизни - служение Богу, её сердце - это прощение. Община - место прощения. Несмотря на всё доверие, которое мы можем питать друг к другу, всегда находятся слова, которые ранят, подходы, которые возмущают, ситуации, в которых появляются обиды. Именно поэтому совместная жизнь включает в себя некий крест, постоянное усилие и признание того, что каждый день мы должны взаимно прощать друг друга. Святой Павел говорит: «облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы. Более же всего облекитесь в любовь, которая есть совокупность совершенства. И да владычествует в сердцах ваших мир Божий, к которому вы и призваны в одном теле, и будьте дружелюбны» (Кол. 3, 12-15).

 

Очень многие люди живут в общине, чтобы найти что-либо, чтобы принадлежать динамичной группе, чтобы жить такой жизнью, которая близка идеалу. Если входишь в общину, не зная, что входишь туда для того, чтобы найти тайну прощения, то скоро будешь разочарован в ней.

 

Терпение, как и прощение, находится в сердце общинной жизни: терпение к себе самим и к законам нашего собственного становления, терпение к другим. Надежда в общине основана на признании и любви к реальности нашего бытия и бытия других, на терпении и доверии, столь необходимых для роста.

 

община - это не просто группа людей, которые вместе живут и любят друг друга; но это единый поток жизни, одно сердце, одна душа, один дух. Это люди, которые очень сильно и взаимно любят друг друга и которые вместе устремлены к единой цели. Это особая атмосфера радости и взаимопонимания, которая характеризует настоящую общину. Итак, если есть какое утешение во Христе, если есть какая отрада любви, если есть какое общение духа, если есть какое сострадание и милосердие, - доведите мою радость до полноты так, чтобы мыслить вам одно и то же, имея одну и ту же любовь, будучи единодушны и единомысленны (Флп 2: 1-2). Множество же верующих пребывало с единым сердцем и единою душою. И никто ничего из имения своего не называл собственным, но было у них всё общее (Деян 4: 32).

 

Я всё лучше понимаю: великая трудность для многих из нас, живущих в общине, - недостаток доверия к  себе. Нам кажется, что нас не любят в полноте нашей самобытности, если бы другие увидели нас такими, какие мы на самом деле есть, то они отвергли бы нас. Мы боимся всего тёмного в себе, трудностей житейских, эмоциональных и сексуальных. Мы боимся, что неспособны на настоящую любовь. Мы так быстро переходим из состояния повышенной эмоциональности к депрессии, но ни одно, ни другое состояние не являются выражением того, чем мы на самом деле являемся. Как нам убедиться, что нас любят во всей нашей скудости, в наших слабостях, и что мы тоже способны любить?

 

В этом секрет нашего личного роста в общине. Не исходит ли это из дара Божьего, который может быть приходит через других? Когда постепенно мы обнаруживаем, что Бог и другие доверяют нам, нам легче доверять самим себе, и наше доверие к другим тоже может расти.

 

Жить в общине - открывать и любить секрет своей личности, с её неподражаемой индивидуальностью. Именно так мы освобождаемся. Мы больше не живём по желаниям других или по каким-то правилам, но по глубокому призыву, обращённому к нашей личности, - мы обретаем свободу и способность понять другого.

 

Кажется, Бог любит собирать вместе, в одной общине, людей по-человечески совершенно несовместимых, принадлежащих к совершенно различным культурам, слоям общества и странам. Самые прекрасные общины по праву происходят из этого великого многообразия людей и темпераментов. Этот факт обязывает каждого преодолеть свои симпатии и антипатии, чтобы любить другого в полноте его своеобразия.

 

Эти люди, возможно, никогда не выбирали жизнь с другими. По-человечески это кажется невозможным вызовом, но именно потому, что это невозможно, мы обретаем внутреннюю уверенность - это Бог избрал их для жизни в общине. Тогда невозможное становится возможным. Они больше не опираются на свои собственные человеческие способности или свои предпочтения, но на Отца, призвавшего их к совместной жизни. Он постепенно дарует им новое сердце и новый дух, чтобы они стали свидетелями любви. И на самом деле, чем более что-то кажется невозможным с человеческой точки зрения, тем более это является знаком того, что любовь их берёт своё начало в Боге, и что Иисус жив.

 

Нет необходимости искать идеальную общину. Речь идёт о том, чтобы любить тех, кого Бог сегодня поставил рядом с нами. Они знак присутствия Бога рядом с нами. Может быть, мы хотели бы других людей, более весёлых и более умных. Но Бог дал нам именно этих, именно их Он избрал для нас. И именно с ними мы должны создать единство и жить в союзе.

 

Меня всё более поражают люди, которых община не удовлетворяет. Будучи в маленькой общине, они хотели бы жить в большой, где обрели бы больше поддержки, где больше активности, где литургии прекрасны и хорошо подготовлены. Но попав в большую общину, они начинают мечтать об идеальной небольшой общине. Те, у кого очень много дел, мечтают о возможности долгой молитвы; те, у кого в распоряжении много времени, кажется, тяготятся им, и ищут любое дело, которое придаст смысл их жизни. Не все ли мы мечтаем о той совершенной, идеальной общине, где мы могли бы найти себе полный покой, полную гармонию, равновесие между внешними и внутренними составляющими нашей жизни, где всё было бы для нас в радость?

 

Трудно дать людям понять: идеала не существует, личное равновесие и лелеемая в мыслях гармония приходят только с опытом многих лет борьбы и страданий, и даже тогда они приходят только как прикосновения благодати и мира. Если человек постоянно ищет собственное равновесие, скажу даже, если он очень настойчиво ищет собственного покоя, он никогда не придёт к нему, потому что покой - это плод любви и, следовательно, служения другим. Многим живущим в общине людям, устремленным к недостижимому идеалу, я хотел бы сказать: "Не ищи больше покоя, но отдай себя там, где ты находишься; перестань смотреть на себя, но посмотри на своих братьев и сестёр, пребывающих в нужде. Будь близок к тем, которых Бог дал тебе сегодня. Лучше спроси себя, как ты сегодня можешь любить твоих братьев и сестёр больше. Тогда ты обретёшь мир: обретёшь покой и то славное равновесие между тем, что тебя окружает и тем, что пребывает в тебе, между молитвой и деятельностью, между временем для себя и временем для других. Всё разрешится в любви. Тебе больше не стоит терять времени, бегая в поисках совершенной общины. Всем своим существом живи в общине сегодня. Перестань обращать внимание на недостатки, которые у неё есть (и хорошо, что они у неё есть); скорее посмотри на свои собственные недостатки и узнай, что ты прощён, что ты и сам можешь прощать других и войти сегодня в круговорот любви".

 

Иногда легче услышать крики далёких бедных, чем зов братьев и сестёр по общине. Нет ничего более радостного, как ответить на крики о помощи со стороны тех, кто изо дня в день окружает меня, и кто доставляет мне беспокойство. Может быть, нельзя ответить на крик других, кроме как признав и приняв крик собственных ран.

 

Идеальной общины не существует. Община состоит из людей, одновременно богатых - и слабых и убогих, они принимают и прощают друг друга. Более чем совершенство и самоотверженность, основанием общинной жизни являются смирение и доверие.

 

Святой Павел говорит о Церкви, общине верных, как о едином теле: о мистическом теле. Любая община представляет собой тело, и все мы вместе принадлежим ему. Чувство принадлежности проистекает не из плоти и крови, но от призыва Божьего: каждый из нас лично призван, чтобы жить вместе, составлять часть одной общины, одного тела. Этот призыв - основание нашей решимости войти в тесные, деятельные отношения друг с другом и для других, становясь ответственными друг за друга. «Как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы, многие, составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» (Рим 12: 4-5). В этом теле у каждого своя задача, которую он должен выполнить: "нога нуждается в руке", - говорит Павел; слух и зрение восполняют обоняние.

 

Это тело - община - должно действовать и блистать делами любви, делами Отца, оно должно быть телом молящимся и телом милосердным, чтобы исцелить, наполнить жизнью тех, кто обделён утешением, лишён надежды.

 

Использовать полученный дар - значит созидать общину. Оставлять дар невостребованным - вредить всей общине и каждому из её членов в отдельности. Поэтому важно, чтобы каждый знал дар, какой он получил, развивал его и чувствовал себя ответственным за его развитие. Пусть другие признают за ним этот дар; надо давать отчёт в том, как ты пользуешься этим даром. Он нужен другим; они имеют право знать, каким образом он употребляется, и должны вливать в обладателя дара мужество раскрывать его и оставаться ему верным. Каждый, согласно собственному дару, находит своё место в общине. Он становится не только полезным, но единственным и необходимым для других. Таким образом, соперничество и ревность рассеиваются.

 

Очень многие общины лепят (уродуют?) своих членов так, чтобы они походили друг на друга, словно это  качество, основанное на самоотречении. Тогда они опираются на закон, на нормированный распорядок. Нужно же, напротив, чтобы каждый возрастал в раскрытии своего собственного дара ради создания общины, чтобы сделать её более красивой и великолепной, чтобы она во всё большей мере становилась знаком Царства Небесного. И не нужно смотреть только на самый поверхностный дар - на талант. Существуют сокрытые, потаённые дары, значительно более глубокие, связанные с дарами Святого Духа и с любовью, призванные к обильному плодоношению.

 

Вся проблема в христианской общине заключается в том, что каждый должен стать необходимым звеном в одной и той же цепи: и только тогда, когда все звенья, вплоть до самого маленького, выполняют своё предназначение, цепь нельзя разорвать. Община, готовая терпеть бесполезных членов, готовит своё крушение. Поэтому будет правильным дать каждому особую задачу, чтобы в часы сомнений никто не мог чувствовать себя бесполезным. Любая христианская община должна знать, что не только слабым нужны сильные, но и сильные не смогли бы жить без слабых. Удаление слабых означает для общины смерть.

 

Дар - это то, что человек приносит в общину для её построения и созидания. Если ты неверен этому дару, то принесёшь вред делу созидания. Дар не обязательно связан с какой-то функцией. Даром может быть способность любить, оживляющая какую-то конкретную задачу, способность любить, проявившаяся в общине вне какой бы то ни было задачи. Есть люди, обладающие даром непосредственно чувствовать и даже переживать страдание другого: это дар сострадания. У других есть дар чувствовать, когда что-то не получается и сразу же предпринимать меры: это дар различения. Иные обладают даром мудрости и ясно видят то, что касается основных задач общины. Кто-то наделён даром воодушевлять и создавать атмосферу, благоприятствующую радости, покою и глубокому личному росту каждого; у кого-то есть дар различать, что для кого будет благом, и помогать ему поддерживать его; иные имеют дар разделять с людьми свою жизнь. Каждый облечён своим даром и должен быть в состоянии использовать его на благо и ради возрастания всех.

 

Община - это место, в котором каждый человек чувствует себя свободным быть самим собой и выражать себя, вполне доверительно говорить о том, чем он живёт и о чём думает. Конечно, не все общины доходят до этого момента, но нужно, чтобы они стремились к нему. Если кто-то боится высказать то, что он хочет, боится, что его осудят или посчитают идиотом, боится быть отвергнутым, это признак того, что ещё нужно долго и долго идти. В сердце общины должен царить дух, готовый выслушать, полный уважения и нежности, указывая на то, чем более прекрасным и более настоящим богат другой.

 

Выражать себя - не значит просто говорить о чём-то плохом: о своей неудовлетворённости, о своих обидах - иногда это неплохо, - но высказывать свои глубокие побуждения, то, чем живёшь. Через это часто проявляется свой дар, питающий других и помогающий им расти.

 

Когда двое или трое соберутся во имя Его, там и Иисус. Община - знак Его присутствия, знак Церкви. Многие из верующих в Иисуса живут более-менее в состоянии безутешности: жена, избитая мужем, больной в психиатрической лечебнице, одинокий человек, слишком слабый, чтобы жить с другими. Все эти люди могут уповать на Иисуса. Их страдания в некотором смысле - Его крест, знак страждущей Церкви. Но молящаяся и любящая община - знак воскресения.

 

Пока сердца людей преисполнены страха и предубеждений, будут войны и явная несправедливость. Чтобы разрешить политические проблемы, нужно, прежде всего, изменить сердца. Община - место жизни, позволяющей людям быть личностями, исцеляющей их, растущей в глубинах их духовного опыта, ведущей их навстречу единству и внутреннему освобождению. Когда страхи и предубеждения ослабевают, доверие к Богу и другим возрастает, и община может сиять и свидетельствовать об образе жизни, которая может справиться с неупорядоченностью нашего мира. Ответ войне - братская жизнь; ответ неравенству -  разделять жизнь с другими; ответ отчаянию - доверие и беспредельная надежда; ответ предубеждениям  и ненависти - прощение.

 

Да, трудиться ради общины - значит трудиться ради человечества. Выступать за мир - значит трудиться ради подлинного политического решения проблем, трудиться ради Царства Божьего; трудиться, чтобы каждый человек мог вкусить от таинственных радостей единения с Богом в вечности и жить ими.

 

Некоторые люди вливаются в общинную жизнь, потому что их привлекает простой и бедный образ жизни, когда люди разделяют жизнь друг друга, принимают друг друга в самобытности каждого. Иногда они бояться потребностей, свойственных жизни в обществе. Они надеются, что обретут путь личного становления, когда тебе всегда готовы бескорыстно помочь, когда внутренне постоянно ощущаешь праздник. Но мало-помалу они обнаруживают: общинная жизнь состоит не только из радостей. Ради их сохранения нужно принять определённую дисциплину, структуры; каждый день необходимо прилагать усилия для того, чтобы выйти из скорлупы собственного эгоизма. Они также обнаруживают, что общинная жизнь - не стиль жизни, она только средство для чего-то совершенно другого, но они призваны Богом нести других в их страданиях и в их возрастании к освобождению, они призваны взять на себя заботу о них. А это требует многого. Дело не только в том, чтобы заботиться о них и сполна войти в их жизнь, но и признать - другие берут на себя заботу о нас, признать - нас несут и любят другие, войти в отношения взаимозависимости, войти в союз, в завет. А это ещё труднее, еще требовательнее: это включает в себя откровение, раскрытие своих собственных слабостей.

 

Это процесс созревания ради принятия подлинной заботы о других, осознания своей ответственности за них, часто блокируется страхом. Проще оставаться на уровне романтических отношений, которые помогают поддерживать определённую дистанцию и собственную свободу. Тогда мы препятствуем собственному становлению, замыкаемся в своих суетных устремлениях, в своих собственных интересах.

 

Ты входишь в общину для того, чтобы быть счастливым. Ты остаёшься там для того, чтобы сделать счастливыми других. Для тех, кто собирается жить в общине, первый период почти всегда - идиллическое время: всё видится совершенным. Кажется, что нельзя увидеть недостатки; видны только хорошие стороны. Всё удивительно; всё прекрасно; кажется, что ты окружён святыми, героями или исключительными существами, которые на самом деле те, кем они хотели бы быть.

 

Затем приходит время разочарований, обычно связанное с периодом испытаний, с чувством одиночества, с ностальгией по дому, когда терпишь в чём-то неудачи, когда неудовлетворён авторитетами. В течение этого времени "депрессии" всё становится мрачным; тогда замечаешь только недостатки других людей и общины  в целом; всё удручает. Складывается впечатление: ты окружён лицемерами, они думают только о законе, о нормированном распорядке, о структурах или, напротив, они совершенно неспособные, некомпетентные организаторы. Жизнь становится невыносимой.

 

Чем больше такие люди раньше идеализировали общину, ценили её ответственных, тем больше разочарование. С прекрасных высот они неожиданно низвергаются в пучину обыденности. Если им удаётся преодолеть этот второй период, они входят в третий, период реализма и подлинной вовлечённости в общину, в период союза. Члены общины - не святые и не демоны, они люди, смешение добра и зла, мрака и света, и каждый растущий живёт в надежде. Именно сейчас вновь прибывшие пускают корни. Община не пребывает ни на высотах великолепия, ни в бездне безотрадности, но здесь, на земле, и они готовы идти с ней и в ней. Они принимают других и общину такими, какими они являются, и верят, что все вместе они смогут вырасти во что-то более прекрасное.

 

Вовлечённость в жизнь общины не представляет собой прежде всего чего-то очень активного, как то случается с размеренным ходом нашей жизни, когда мы вдруг вовлекаемся в деятельность какой-нибудь политической партии или в профсоюз. Этим последним нужны воины, готовые к борьбе, отдающие своё время и свою энергию. Община же представляет собой что-то совершенно иное. Её члены отвечают на призыв Божий жить во взаимной любви, в молитве, в совместной деятельности и помогать взывающему о милосердии бедному. И это происходит скорее на уровне нашего бытия, чем на уровне поступков. Глубокой вовлечённости в общину более или менее предшествует признание того, что человек находится "у себя дома", что он составляет часть того же тела, что он вошёл вместе с другими в Союз с Богом и с бедными, ожидающими плодов помощи со стороны общины. Что-то подобное происходит в браке: жених и невеста перед вступлением в брак признают: что-то родилось между ними, они созданы друг для друга. И только признав это, они принимают окончательное решение отдаться друг другу в браке и остаться верными.

 

Генри Нувен говорит: подлинное одиночество не только не противоречит общинной жизни, оно -  превосходная возможность осознать: мы соединились ещё до того, как начали вместе жить, община - не творение человеческой воли, но христианский ответ на реальность нашего глубинного единства. Те, кто давно живёт в общине, знают, что через года и трудные моменты не они шли вперёд силой своей воли, но  именно Бог поддерживал единство общины. И действительно, община существует не потому, что существует общий проект и даже не потому, что мы любим друг друга, но потому, что мы призваны вместе Богом.

 

Однажды я помогал при принесении монашеских обетов в Руэле. Настоятельница говорила каждой из сестёр, что она посвящается Богу, надевала ей на шею крест и произносила при этом глубоко потрясшие меня слова:"Прими теперь этот крест. Он знак твоей принадлежности Богу в лоне нашей общины. Эта община уже твоя. И ты с нами вместе несешь ответственность за её верность". Да, каждый человек отвечает за верность своей общины, а не только "ответственные".

 

Чувство принадлежности к народу, союз с обетованием, которое она включает в себя, находятся в самом сердце жизни общины. Но остаётся вопрос: кто мой народ? Мой народ - только ли это те, с кем я живу, кто сделал тот же выбор, что и я, или же это те, для которых община создана?

 

Когда человек вступает в общину, он входит в союз с братьями и сёстрами - членами общины, а также и прежде всего со страждущим и взывающим о помощи народом, с бедными, которые раздавлены тяготами и ждут благой вести.

 

Община создаётся, чтобы помочь личному становлению каждого человека, живущего в ней, а также росту народа, для которого она предназначена. Когда человек узнаёт свой народ, начинает осознавать его страдания, отдаёт себе отчёт - он ответственен за него, он в большей мере способен преодолеть себя самого.

 

Когда я приехал в Тросли-Брёй, я встретил Рафаэля и Филиппа. Ради Иисуса и Евангелия я пригласил их идти со мной. Так был основан "Ковчег". Забирая их из приюта, я знал - это на всю жизнь. Невозможно было установить с ними тесную связь, а затем опять отправить их в больницу или куда-то еще. Основывая «Ковчег», я хотел создать семью, общину для тех, кто слаб и беден из-за умственной отсталости, кто чувствует себя одиноким и брошенным и вместе с ними.

 

Постепенно я открыл их дар. Сначала я мог считать себя великодушным. Но, живя с Рафаэлем, его братьями и сёстрами я стал понимать свои ограничения и всю сложность моих мотивов. Чтобы завязать с ними отношения, нужно было открыть свою бедность, чтобы я задержать "свои планы", если я хочу открыть в себе ребёнка, чадо Божие. Именно так я обнаружил Союз, связывающий меня с самыми слабыми и самыми бедными; Иисус послал меня войти в Союз-Завет, который Он установил с бедным.

 

Теперь вместе с теми, кто пришёл помогать мне, кто открыл, как и я, благодать в сердце бедных и самих бедных, мы составляем народ, великую семью, общину. И мне даже в голову не может прийти, что я могу разорвать узы этого единства. Это было бы величайшей неверностью.

 

С течением времени я понял, что не существует противоречия между моей жизнью с бедными и моей жизнью молитвы и единения с Богом. Конечно, Иисус открывается мне в Евхаристии, необходимо, чтобы я проводил с Ним некоторое время в уединённой молитве. Но Он открывается также в жизни с моими братьями и сёстрами. Моя верность Иисусу выражается в моей верности моим братьям и сёстрам по "Ковчегу", особенно к самым бедным. Если я проповедую на собраниях и принимаю на себя роль руководителя, то всё это происходит из-за Завета; именно он лежит в основании моей жизни. В остальном только служение.

 

В Церкви я поражаюсь рвению тех, кто посвящает себя Богу в созерцательной жизни. У других есть миссия проповедовать Евангелие, творить дела милосердия от имени Церкви. Я чувствую, что моё место в Церкви и в человеческом обществе - идти вместе с бедными и слабыми; чтобы каждый из нас возрастал вместе с другими, чтобы мы поддерживали друг друга, сохраняя верность нашему глубокому внутреннему созреванию, нашему пути к внутренней свободе, а иногда к большей внешней самостоятельности.

 

Наша община не может быть монашеской общиной и даже общиной христианской в том смысле, что всё связано с Церковью, и все ее члены - христиане. Мы принимаем бедных в нашу общину не потому, что они христиане; мы принимаем их потому, что они умственно отсталые люди, пребывающие в нужде. А те, которые свободно идут жить с нами, сначала для того, чтобы помогать, а затем просто потому, что они признают связи, которые объединяют нас, даже если они не разделяют веру в Иисуса, не могут ли и они сказать "да" союзу? Я знаю, что мой союз с бедным связан с союзом с Самим Бедным, которым является Иисус. Именно Иисус привлёк меня к Себе; только благодаря дару Святого Духа я смог ответить на вопль Его печали. Для других эта вера может быть менее явной. Но все мы призваны к одной и той же вере. Я хочу остаться верным этому Союзу-Завету с моими братьями и сёстрами по "Ковчегу", жить и умереть с ними.

 

Когда кто-либо, придя в общину, чувствует себя как дома, пребывая в совершенной гармонии с окружающими и с общиной - это знак того, что, может быть, он призван остаться здесь. Это чувство часто заключает в себе призыв Божий, который должен быть подтверждён призывом со стороны общины. Союз - это встреча двух призванных, взаимно удостоверяющих своё призвание. Когда кого-то очень сильно привлекли некоторые люди из общины, это для него знак, что он призван войти в ту же форму союза. Аристотель говорит: если хочешь познать человека, спроси, кто его друзья. Кажется, многие молодые люди не отдают себе в достаточной мере отчёта в важности и глубине чувства "благополучия", когда встречают общину, и эта встреча заключает в себе призыв Божий.

 

Конечно, пережив этот основополагающий опыт, ещё можно сомневаться. Прельщённые богатствами и заботами мира, боясь осуждения, трудностей, преследований, будучи психологически неспособными принять решение, люди могут отойти от света. Они извиняются: "Я не готов; мне ещё нужно попутешествовать, посмотреть, понять, что представляет собой мир; посмотрим через несколько лет". Но часто, о горе! они не увидят ничего; станут жертвами обстоятельств; найдут других друзей, чтобы успокоить чувство одиночества; у них больше не будет случая пережить этот основополагающий опыт принадлежности к общине надежды. Они встанут на другой путь, и встреча с Богом и с бедным произойдёт другим образом и в другой момент.

 

Иисус, взглянув на молодого человека, полюбил его и сказал ему: "одного тебе недостает: пойди, все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест". (Мк 10: 21). Но молодой человек не обладал достаточным доверием; он боялся, потому что полагал безопасность свою в богатствах. А поскольку у него было их много, он отошёл опечаленным.

 

Призыв - это приглашение: "следуй за Мной". В первую очередь это не приглашение к щедрости, но к встрече с любовью.

 

Чтобы войти в Завет и принадлежать новому народу, общине, живущей на основе новых ценностей, нужно оставить другой народ: тех, с которыми ты жил до сих пор, по другим ценностям и нормам: традиционные семейные ценности, богатство, владение, престиж, революция, наркотики, преступность, озабоченность мало важным. Этот переход от одного народа к другому может быть выкорчёвыванием привычного, он несет с собой много страданий; в большинстве случаев нужно время, чтобы осуществить этот переход. Многие не могут совершить его до конца, потому что не хотят ни выбирать, ни отказываться. Они хотят примирить всё и живут компромиссом, не обретя собственной самобытности. Они остаются одинокими.

 

Для того чтобы войти в Завет, чтобы последовать за призванием и жить в общине, нужно уметь выбирать. Основополагающий опыт - это дар Божий, который часто застаёт человека врасплох. Но этот опыт очень хрупок, как маленькое семечко, посаженное в землю. Нужно суметь сделать выводы из этого первоначального опыта и отречься от некоторых ценностей, чтобы выбрать новые. Так, мало помалу, человек направляется к положительному и окончательному выбору жизни в общине.

 

В основании вовлечённости в общинную жизнь часто лежит акт веры: свидетельство нового рождения в общине. И действительно, когда мы живём одни или в семье, наша самобытность строится из профессиональных успехов, свободы развлечений и радостей семейной жизни. В общине не всегда и не сразу же находится та работа, которая доставляла бы то же самое удовлетворение и то же самое чувство индивидуальности. Тогда появляется впечатление, что ты потерял что-то своё. Но признать, что у нас отняли что-либо, можно только в том случае, если мы вынесли что-либо из жизни общины и молитвы.

 

Некоторые избегают глубокой вовлечённости в жизнь общины, потому что боятся, укореняясь на земле, ограничить свою свободу, боятся, что не смогут более обосноваться где-либо ещё. И действительно, вступая в брак с одной женщиной, отказываешься от миллионов других. Это ограничивает область свободы! Но наша свобода не абстрактна; она растёт на конкретной земле и с определёнными людьми. Внутренне можно расти, только включаясь в жизнь других, находясь рядом с ними.

 

Я всё больше сознаю: многие люди, живущие в общине, ещё очень незрелые в эмоциональном плане. Может быть, они страдали от недостатка горячей любви, когда были маленькими и, прежде всего, от недостатка подлинных и доверительных отношений с родителями. Они ищут любви, озабоченные и зависимые от своих отношений с людьми другого пола. Этим людям община нужна для того, чтобы возрастать в настоящей зрелости; им нужно гнездо, которое давало бы уверенность; им нужны товарищи, исполненные нежной любви, и им нужны старшие, которые давали им какое-то время, чтобы послушать их.

 

Одна из первых целей общины - быть именно "этим" местом, которое сообщает уверенность и любовь, где неженатые люди смогли бы найти эмоциональное равновесие, где женатые люди были бы «как дома». Те, кто принял безбрачие, отвечая на призыв Иисуса и бедных, нуждаются в этой нежном товариществе, чтобы жить в радости. Им нужен определённый ритм жизни, чтобы они смогли ответить на молчаливый призыв Иисуса и спокойно встречать братьев и сестёр.

 

До тех пор пока человек пытается жениться или же еще не решил этот вопрос, он не решается укорениться в общине.

 

Важно, чтобы те, которые ещё не вошли целиком в жизнь общины, потому что ещё ставят себе вопрос о браке и чувствуют себя "неполными", пока не будут выбраны кем-то единственным, были самими собой и признавали это глубокое ожидание своего бытия. Иногда встречаются люди, критикующие общину, но их критика - просто желание сказать "Я не хочу вступать в общину". Так они выстраивают защиту. Честнее  было бы сказать: "ещё не пришло время вступить, сначала я хочу жениться, я считаю свой брак важнее обеспокоенности каким-либо идеалом или общиной". Важно, чтобы люди могли выразить себя на этом уровне и обнаружить настоящую причину, по которой они пребывают в общине не ради своей комфортности. У них есть полное право не чувствовать себя в ней комфортно, если их время ещё не пришло. Но также важно, чтобы другие, слушая призыв Божий или вопли беспомощных бедных, входили в общину, чтобы быть знаками Царства, знаком, что любовь возможна, что существует надежда.

 

Во многих отношениях община похожа на семью. Но вместе с тем это - две различные реальности. Для основания семьи два человека выбирают друг друга и обещают друг другу верность. И именно любовь и верность этих двух людей дают мир, здоровье и созревание детям, родившемся от их любви. Когда человек входит в общину, он не обещает никому верности. Роль родителей (ответственных) выполняют нормы, и речь не идёт о том, чтобы всегда быть с одними и теми же людьми. Община предполагает семью, семья нуждается в более широкой общине. Но две эти реальности остаются весьма различными.

 

Когда в общине есть семьи, к ним нужно относиться согласно законам и течению их собственной жизни. Нужно, чтобы они могли укреплять своё единство. Супружеская чета - это не два холостых человека, живущих рядом, но два человека, ставших одним. Я встречал семьи, которые просили принять их в "Ковчег". Иногда муж энтузиаст и полон идеалов, а жена, как я замечал, более сдержана. Тогда, я спрашиваю её, на самом ли деле она тоже хочет жить в "Ковчеге". Она отвечает, что очень любит своего мужа и готова делать то, что он хочет. Это не очень хорошо. Чтобы супруги могли войти в общину, нужно, чтобы оба действительно желали этого, без каких бы то ни было недомолвок со стороны одного или другого. Нужно, чтобы они были едины, преодолели разные кризисы, которые семья может познать во время первых лет брака. Если нет, то, входя в общину, они могут обнаружить много поводов, чтобы не разрешить эти кризисы.

 

Всё увеличивающееся число семей вступает в настоящее время в общинную жизнь. Они хотят жить с другими и разделить с ними один и тот же образ жизни. Они хотят жить в союзе с бедными и с Иисусом Христом. Я встречаю всё большее число молодёжи и в частности молодые семьи, обнаруживающие, что их нынешняя жизнь и труд бесчеловечны. Конечно, они зарабатывают много денег, но отнимают их от своей семейной жизни. Они возвращаются домой только поздно вечером, их выходные часто заняты деловыми встречами, их дух захвачен этим конкурентным миром. Они прилагают большие усилия, чтобы обрести необходимый внутренний покой для того, чтобы спокойно жить в семье. Они отдают себе отчёт, что, становясь сверхдеятельными, они пренебрегают тем, что находится в глубинах их бытия.

 

Некоторых подхватывает ход обстоятельств, которые приводят их к профессиональному росту; они боятся бросить работу - они рискуют не найти больше такой работы, и не хотят потерять материальные преимущества. Но другие сознают тяжесть ситуации: семейная любовь и желание Бога для них более важны, чем желание обладать и достигнуть престижа на профессиональном поприще. Они ищут более человечной и более христианской жизни. Они мечтают жить в общине.

 

Однако, перед тем как войти в неё, было бы полезно, чтобы они проверили свои основания. Бесчеловечную ли работу хотят они оставить? Более ли тёплой семейной жизни желают они? Или же на самом деле они ищут общинную жизнь со всеми её проблемами? Было бы хорошо, если бы они начали искать более простую работу, менее оплачиваемую, но которая давала бы им больше свободного времени, и мало помалу они смогут понять, с чем их сердце. Может быть, им следует больше времени уделять деятельности в приходе или в своём квартале! Однажды, когда они обретут новое равновесие в жизни, они смогут подумать о том, чтобы поучаствовать в жизни общины. Тогда это больше не будет мечтой, но завершением естественного пути.

 

В нашу эпоху, полную недоверия, когда распадается столько браков, ломаются отношения, дети восстают против родителей, люди нарушают обеты, дав их, нужно, чтобы рождалось всё больше общин, знаков доверия.

 

Временные общины студентов, друзей, создающиеся на некоторое время, важны и могут стать знаками надежды. Но общины, члены которых живут в союзе с Богом, между собой и, прежде всего, с бедными, которые их окружают, ещё более важны. Они становятся знаками верности Богу. Еврейское слово (hesed) выражает две реальности: верность и нежность. В нашей цивилизации мы можем быть нежными, но неверными, как можем быть верными, но не нежными. Любовь к Богу одновременно представляет собой и нежность и верность. Наш мир ждёт от общин нежности и верности. И они рождаются.

 

Есть люди, у которых жизнь с другими вызывает большие трудности. Им нужно уединение, много свободы и, прежде всего, отсутствие какого бы то ни было напряжения. Они совершенно не должны чувствовать давления, на него они реагируют депрессией или агрессивностью. Они часто являются людьми очень чувствительными и чуткими, сердце у них, вполне возможно, очень щедрое. Они не смогли бы перенести трудностей общинной жизни. Они призваны скорее к одиночеству. Они не должны думать, что, не будучи призваны к общинной жизни, у них нет ни своего места, ни дара или призвания. Их дар другой. Они призваны быть свидетелями любви другим образом. Они живут особым видом общинной жизни с друзьями и группами, с которыми они регулярно встречаются.

 

Я всё больше открываю, как много одиноких людей страдает от одиночества. Они входят в общину, принося с собой эмоциональные нарушения и то, что можно назвать "дурным характером", который часто является плодом страданий и недопониманий. Хорошо, что эти люди могут войти в общину, которая будет для них опорой, местом развития и личного роста. Но очевидно, что в ней они будут страдать и заставлять страдать других. Им нужны, может быть, общины более структурированные. Им нужно одиночество и труд. Было бы грехом, если бы община принимала только вполне уравновешенных людей, податливых, открытых, готовых к деятельности и так далее. Те, у кого есть проблемы, имеют право жить общинной жизнью. Но не всякая община может принять их. Именно поэтому нужны общины с разными структурами, чтобы принять людей с различными потребностями.  

 

Община всегда в состоянии становления. После двадцати лет жизни в общине жить в ней не становится проще, чем то было в начале. Напротив, тот, кто входит в общину, немного наивен: он полон иллюзий, у него есть необходимая благодать, чтобы вырваться из оков индивидуалистической и эгоистической жизни. Тот, кто уже совершил в общине двадцатилетний путь, знает, что это не просто. Он осознаёт свои пределы и пределы других. Он знает всю тяжесть своего эгоизма. Общинная жизнь представляет собой до некоторой степени путь по пустыне к обетованной земле, к внутреннему освобождению. Еврейский народ начал роптать на Бога только после перехода через Красное Море. До этого он был поражён чрезвычайными событиями; его пробудило приключение, вкус риска, и всё это казалось предпочтительней бремени рабства. И только позднее он возроптал на Моисея, забыв о тирании египтян, когда чрезвычайные события уступили место будням. 

 

Легко поддерживать пламя героизма в момент основания общины; потребность борьбы с окружающей средой призывает щедрые сердца к действию. Она не позволяет упасть духом. Значительно труднее, когда месяцы и годы проходят. Воображение уже не возбуждают героические события, а ежедневный опыт приедается. Очень скоро приходят соблазны: удобство, закон наименьшего сопротивления, потребность в безопасности, страх перед волнениями. И больше нет сил сопротивляться: уже нет сил, чтобы контролировать язык, чтобы прощать; воздвигаются барьеры, и ты замыкаешься в себе.

 

Злые языки говорят, что община начинается с тайны, а заканчивается бюрократией. К сожалению, это отчасти верно! Вызов созревающей общине, - приспособить структуры так, чтобы они всегда способствовали личному росту людей, основополагающим целям общины, а не служили традиции, которую нужно охранять и ещё менее служили лидеру или своему престижу, который нужно оберегать.

 

В наши дни дух нового предприятия и структуры, создаваемые для его функционирования, противопоставляются друг другу. Да, это требование жизни - создавать структуры, благоприятствующие развитию духа, которые являются полезными и сами по себе. Существуют способы осуществлять власть, разграничивать обязанности, управлять финансами по Евангелию и заповедям блаженства; они, следовательно, также являются источниками жизни общины. Эта последняя включает в себя определённый образ жизни, личную позицию, стиль жизни и особый взгляд на реальность; она включает в себя, прежде всего, доверие к ежедневным обстоятельствам. Эта повседневная реальность состоит из простых задач: приготовить обед, пачкать и мыть посуду, ставить её на место, участвовать в собраниях. Она состоит из даров, радостей и праздников.

 

Община создаётся только тогда, когда её члены договорились не совершать великих подвигов, не быть героями, но каждый день переживать с новой надеждой, как дети смотрят с удивлением на восход солнца и благодарят за его заход. Она создаётся только тогда, когда они признали: величие человека состоит в признании своей скудости, своего человеческого состояния, своей земли и в благодарении Бога за то, что он вложил в это ограниченное тело семена вечности, которые проявляются в ежедневных небольших жестах любви и прощения. Красота человека именно в доверии к чуду каждого дня.   

 

Иногда я встречаю людей, которые хотят создать общину. После четырнадцати лет опыта общинной жизни я никому не посоветовал бы создавать общину, кроме особых случаев, по знаку Божию. Я скорее посоветовал бы этим людям идти жить в уже существующие общины; затем, когда придёт время, их пошлют создавать другую. Когда создаётся община, нужно обладать чувством принадлежности и миссии. Нужен кто-то, кто удостоверял бы наш выбор, поддерживал нас, контролировал и давал бы нам советы. Первые христианские общины были основаны людьми, состоявшими в общине апостолов и учеников, пребывавших в молитве в день Пятидесятницы с Марией, Матерью Иисуса. Они были посланы и утверждены в своей миссии коллегией апостолов.

 

Община, начавшая свою жизнь как семя, должна помнить: семя произошло из плода, рождённого другим семенем. Община рождена отцами и матерями и даст сынов и дочерей. Она участвует в смене поколений; она маленькое звено в большой цепи человечества. Нужно, чтобы это звено было красивым, прочным и живым.

 

Община должна быть одновременно отделена от человеческого общества и открыта ему. В той мере, в какой она живёт ценностями, отличными от тех, что распространены в обществе, она обязательно будет от него отделена. Если она слишком открыта, она никогда не сможет сохранить и углубить собственные ценности; у неё не будет самобытности и собственной жизни. Но если она слишком замкнута, она не сможет расти; она не сможет видеть подлинные ценности, существующие в обществе, у других людей. Она окажется перед дилеммой: "Или я права, или они ошибаются". Она будет неспособна видеть духовную скудость и ошибки, свойственные ей. Община призвана возрастать постепенно в отношениях с другими. Благодаря новым друзьям община будет расти, и в этом они будут друг другу помогать. Нельзя сказать, что кто-то прав, а другие ошибаются, но все призваны взаимно помогать друг другу.

 

У меня такое впечатление, что в Церкви в определённую эпоху религиозные ордена очень сильно замыкались в самих себе. Они умирали от удушья. Они чувствовали это и открывались обществу. Но некоторые, может быть, были слишком находчивыми; они начинали с того, что бросали свою орденскую одежду ради того, чтобы быть ближе к людям, но вместе с ней они оставляли и свои традиции, смысл своего основания; они потеряли свою самобытность; они уже не были общинами.

 

Когда какая-то община чувствует, что умирает, это не лучший момент, чтобы изменять свои внешние признаки, свой порядок и одежду; если их не станет, то не будет больше ничего, что сможет удерживать людей вместе. Это время для внутреннего обновления, возобновления доверия в личных отношениях и в молитве; время оставаться близкими бедным и отчаявшимся.

 

Испытание - важный фактор созревания общины. Через испытание я знаю, что такое трудность, бедность, преследования, то, что разъединяет общину и раскрывает её слабости, напряжённости, внутреннюю и внешнюю борьбу, все те трудности, которые происходят из нового этапа, который нужно преодолеть. Чтобы создать общину, нужно бороться, но однажды, когда община отправилась в путь, кажется, что какие-то силы исчезли - и по-скорому ищут компенсаций в удобстве, безопасности, развлечениях и компромиссах.

 

В терапевтической общине это очень хорошо видно: сначала принимаются тяжёлые люди, с депрессиями, которые бьют стёкла, затем мало помалу все успокаиваются, а если приходит ещё один "боец со стёклами", его уже нельзя принять. Иссякли силы, которые раньше были, чтобы бороться с любым видом трудностей и принимать трудных людей. Приходит момент, когда нам хорошо быть вместе, а это уже понижение уровня единства. Именно поэтому для общины важны испытания - они вынуждают нас найти тот уровень, тон, силу отношений, которые сделают нас способными бороться с трудностями.

 

Часто только тогда, когда община находится на грани разрушения, люди приступают к диалогу и начинают смотреть друг другу в глаза, потому что они отдают себе отчёт в том, что наступил момент, когда нужно задать себе вопрос жизни или смерти; если они не сделают чего-то решительного и радикальным образом нового, всё исчезнет. Часто нужно дойти до глубины пропасти, чтобы достигнуть момента истины, признать собственную духовную бедность, собственную потребность в одних и других и взывать о помощи к Богу.  

 

Возрастание человека в любви и мудрости происходит долго. Когда речь идёт об общине, этот рост происходит ещё более медленно. Члены общины должны знать, что многие вещи осуществляются, им только надо дать время. Может быть большой ошибкой желать, во имя ясности и истины, ускорения хода вещей и очень быстрого их прояснения. Иногда находятся люди, которые любят конфронтацию и разделения. Это не всегда проявление здоровья. Лучше быть друзьями времени. Но вполне очевидно, что каждый человек должен быть бдительным, чтобы не увиливать от проблем, отказываясь слушать недовольство, существующее в общине, и чтобы осознавать напряжённости.

 

Некоторые общины разрушаются по причине внутренних разделений и плевел. Поражает тот факт, что очень скоро в первых христианских общинах, после времени благодати и единства, начали ощущаться разделения; появился дух пристрастия и разделения. Некоторые были за Павла, другие за Аполлоса. Св. Иоанн в своём первом Послании говорит об этих глубоких разделениях. Это были настоящие расколы внутри общины; некоторые ушли, отвергнув общение с братьями, учение апостолов и в частности авторитет Иоанна (ср. 1 Ин. 2, 19).

 

Иуда жил с Одиннадцатью и с Иисусом, но его сердце было исполнено коварства и ревности; ещё до того как Сатана привёл его к окончательному предательству, он отделился от других в сердце. Иисус призвал его, но по причине, которую мы не знаем, Иуда пожелал воспользоваться тем, что он был одним из товарищей Иисуса ради своей собственной славы и ради своего личного замысла. Для него речь не шла больше о том, чтобы служить Иисусу с другими апостолами, но использовать Иисуса в своих целях.

 

В какой момент изгнать человека, который кажется уже полностью отделившимся в сердце от общины, хотя ещё и живёт в ней, который посеял дух плевел и пытается влиять на самых слабых для того, чтобы привлечь их к себе и использовать их для собственных разрушительных целей? Эти люди, сердце которых исполнено ревности, очень часто чрезвычайно умны и очень способны улавливать и использовать слабые точки законной власти или общинной жизни. Тогда они предлагают себя в качестве проницательных людей, способных исправить несправедливости и спасти ситуацию. В них присутствует дух притворства и ловкое лицемерие, чтобы вносить разделения, сомнения и беспорядок, ослаблять руководство. Оставлять дело так, чтобы они продолжали своё дело разделения в общине, кажется немыслимым, если провалились все попытки диалога. Прогнать их, когда они уже долго шли вместе с общиной, всё же трудно.  

 

Для руководства и общины речь не идёт о том, чтобы выгнать людей единственно за то, что они неудобны, за то, что у них тяжёлый характер, они не на своём месте и ставят всех в неприятное положение, но о том, что выгнать нужно только тех, кто внутренне полностью отделился от общины, кто действительно представляет собой соблазн и препятствие, настраивая других против законных властей и подрывая доверие к ним. Эти люди разделяют общину и заставляют её отворачиваться от своих начальных целей.

 

В этой трудной области разделений и расколов невозможно установить иное правило, за исключением правила терпения, бдительности и твёрдости, уважения структур и возможностей для диалога. В действительности, до тех пор, пока человек со всех сторон окружён и не может распространить яд плевел, нет причин выгонять его. Речь идёт о том, чтобы нести его, переносить и помогать ему теми слабыми средствами, которые есть. И только когда этот человек начинает влиять на других, он становится опасностью. Нужно, чтобы каждый человек в общине был всегда на стороже, чтобы не давать волю, сознательно ли или нет, плевелам. Каждый должен постоянно пытаться быть орудием единства. Это не означает, конечно, что всегда нужно быть согласным с лидером. Но нужно подходить к лидеру в истине. Никто из нас, живущих в общине, не застрахован от впадения в гордость, рождаемого обидой, но разве она может, если мы не обращаем на неё внимания, заполнить всё наше существо?

 

Каждая община имеет основателя, он вдохнул в неё дух, особое видение мира и принял на себя окончательную ответственность. Но по мере роста общины нужно принять документ, который определял бы её цели и её дух, конституцию, которая бы устанавливала её образ управления (полномочные структуры, кто и что решает, и кем новый ответственный избирается и назначается). Но для того, чтобы гарантировать преемственность общины во времени, нам нужен внешний авторитет, который будет препятствовать будущему ответственному отклоняться от духа, становясь тираном, вершащим свои собственные цели.

 

Эта задача гаранта необходима, потому что человеческая реальность настолько хрупка и склонна к ошибкам, а силы зла во вне и внутри общины таковы, что без внешнего авторитета, придёт момент, когда община пойдёт ко дну. Внешний авторитет признаёт ценность, важность и глубоко человеческое или христианское вдохновение общины и помогает остаться верными созданным Уставу и духу. Внешний авторитет не может заменить нехватку членов общины, он не обладает средствами для того, чтобы заново вселить дух, если он начал ослабляться. Прежде всего, он всплывает в период конфликтов, чтобы поддержать и быть опорой общине или людям из общины, которые, как кажется, дают лучшую гарантию того, что дух общины не оскудеет. 

 

Когда у терапевтической общины есть свой психиатр или врач, это дает гарантии от государства, вручившего ему диплом. Он вливается в систему здравоохранения. Точно так же христианская община вливается в Церковь через её священника и её служителя. Это связь не только с нынешней Церковью, со всей её иерархией и в частности с епархиальным епископом, но также со всей традицией Церкви с самого её основания Христом. Именно апостолам и их преемникам Иисус сказал: «Это совершайте в память обо Мне» (Лк 22: 19). И именно так каждая христианская община снова связана с иерархией, с традицией и со всей Церковью - мистическим телом Христа.

 

Каждый человек, возрастающий в общине в любви и мудрости, помогает возрастать всей общине; каждый человек, который не стремится к личному росту, боится продвигаться вперёд, мешает росту общины. Каждый из членов общины ответственен за свой собственный рост и за рост всей общины. Возрастать в любви означает становиться всё менее замкнутыми на себе, менее критичными, более зрелыми, менее агрессивными, менее равнодушными к слабостям других; это означает менее скрываться за преградами грусти, которой у человека "выше крыши", и других форм депрессии.

 

Я не знаю, возможно ли кому-нибудь расти, не раскрывая своё сердце какому-либо свидетелю своего роста, которому нужно открыть призыв Божий и те маленькие шаги, которые Он просит у него совершать, чтобы вступить на путь становления. Важно время от времени поговорить с этим свидетелем, оценить, на добром ли ты пути, а если нет, посмотреть как изменить направление.

 

Но в то же самое время мы все боимся открыться свидетелю; мы боимся открыть самую потаённую часть нас самих. Более легко и менее опасно сказать немножко о себе разным людям. Наша самая большая власть справедливо заключается в этой потаённой своей части. Мы боимся отречься от этой власти, открывая себя свидетелю. Само собой разумеется, совершенно необходимо полностью доверять свидетелю, который должен остаться самим собой.

 

Начать становление - значит начать признавать собственные слабости.

 

Становление нашей личности принимает различные формы, когда мы позволяем Иисусу проникнуть в наше сердце, дать нам новую жизнь и новые силы.

 

Надежда - не в наших порывах к любви, не в психоанализе, который пытается осветить наши комплексы, не в перестройке политических и экономических структур, которые организуют человеческую жизнь и влияют на личную жизнь. Всё это может быть необходимо. Но подлинное становление - от Бога, когда человек вопиёт к Нему из глубин своего мрака и позволяет Его Духу проникнуть в себя. Тогда возрастание в любви - это возрастание в Духе. Этапы, через которые нужно пройти ради возрастания в любви, - это те этапы, через которые нужно пройти ради полного единения с Богом в глубине нашего бытия.

 

Для того чтобы нам возрастать в любви, нужно разорвать узы нашего эгоизма. Это включает в себя страдания, постоянные усилия, повторяющийся выбор. Чтобы достигнуть определённой зрелости в любви, для того, чтобы нести крест ответственности, нужно выйти из романтических порывов, из утопий, из подростковой наивности.

 

Основополагающее свойство для жизни в общине - терпение, то есть признание того, что и мы сами и другие и община в целом нуждаемся во времени для того, чтобы созреть. Ничего не совершается за один день. Для того чтобы жить в общине нужно уметь признать время и любить его как друга.  

 

Следуя за Иисусом, Пётр был трижды разочарован. Я представляю себе, как он был разочарован, когда Иисус призвал его; одна часть его существа должна была с сожалением вспоминать о своей рыбацкой и семейной жизни. Но его любовь к Иисусу и его надежда позволили ему преодолеть это первое разочарование. Затем он был разочарован во второй раз, когда понял, что Иисус не оказался именно тем, каким хотел бы Пётр его видеть. Он предпочёл бы Иисуса-пророка и Мессию, который не умывал бы ему ног и не говорил бы о своей смерти. И наконец, его самое большое - третье - разочарование заключалось в том, что Иисус принял человеческую природу с её слабостью и смертностью, и тогда он от Него отрёкся.

 

Это три разочарования общинной жизни.

 

Первое разочарование, определённо, наименее трагично -  ты входишь в общину. В нас всегда остается  связь с ценностями, которые мы оставили.

 

Второе разочарование - открытие того, что община не столь совершенна, как мы об этом думали, что у неё есть свои слабости и изъяны. Идеал и заблуждения спадают как оковы, мы оказываемся перед лицом реальности.

 

Третье разочарование самое болезненное, когда мы чувствуем, что нас плохо понимают и даже отвергают в общине, когда, например, нас не выбирают ответственными или нам не дают те назначения, на получение которых мы надеялись. А это третье разочарование приносит с собой и нечто другое: мы чувствуем, как в нас появляется гнев и чувство неудовлетворённости.

 

Чтобы окончательно влиться в общину, нужно уметь пройти различные периоды разочарования, которые являются новыми углублениями нашего опыта, переходом к внутреннему освобождению.      

 

Каждый из нас несёт в себе рану и язву. Это язва нашего одиночества, которую мы пытаемся избежать своей гиперактивностью, телевидением и тысячей других способов. Тяжело оставаться в одиночестве. Некоторые входят в общину, полагая, что таким образом они исцелят эту язву. Они будут разочарованны. До тех пор пока мы молоды, мы способны унять эту неудовлетворённость динамизмом щедрости. Мы избегаем настоящего, проектируя себя в будущем с надеждой, что завтра всё пойдёт лучше. Но когда, к сорока годам, будущее становится прошедшим, мы всё более несём в себе эту язву неудовлетворённости и рискуем потерять мужество, отдавая себе отчёт, что нет больше великих новых проектов на будущее. И кроме того, мы носим в плоти всю усталость и ощущение вины прошлого. До тех пор пока мы не поймём, что эта язва присуща человеческой природе и что речь идёт о том, чтобы продвигаться с ней вперёд, мы рискуем бежать от неё. Возможно принять её только тогда, когда мы обнаруживаем, что Бог любит нас такими, каковы мы есть, и что таинственным образом Святой Дух - в сердце этой язвы.

 

Часто люди, пребывающие в общине, переживают кризис через несколько лет. Этот кризис следует за разочарованием, которое часто имеет дело с чувством одиночества. Они более-менее сознательно полагали, что община удовлетворит их со всех точек зрения. Но они остаются со своей раной. Тогда они хотят вступить в брак в надежде, что таким образом смогут разрешить свои страдания. Они рискуют ещё раз разочароваться. Нельзя на самом деле войти в брак, если не пытаешься признать собственную язву и если не решил жить для другого.             

 

Важно, чтобы община, возрастая, соединяла воедино три элемента: жизнь в молчаливой молитве,

 

служение и, прежде всего, внимательное отношения к нуждам бедных и общинную жизнь, в которой каждый может расти согласно собственному дару. По этим трём пунктам каждая община может оценивать, жизнеспособна ли она.

 

Некоторые общины в первую очередь заботятся о служении бедным. Их члены полны щедрости и идеалов, немного утопичных; иногда они агрессивны по отношению к богатым. Со временем они обнаруживают необходимость молитвы и углубления внутренней жизни; они отдают себе отчёт в том, что их захлестнула щедрость, и что они рискуют стать гиперактивными, полагающими все свои силы во внешней жизни. Из-за социального идеала они теряют свою внутреннюю жизнь; они более не умеют жить. Если бы они продолжали в таком же духе, они пришли бы к борьбе - к классовой борьбе, борьбе против власти Государства и богатых - поглотившей их, и стали бы политическим движением с марксистскими тенденциями. Они не составляли бы больше общину. Другие общины начинают с молитвы: это случай многих общин харизматического обновления. Но они постепенно обнаруживают необходимость служения бедным и предпринимают в этой связи реальные меры.

 

Открытость Богу в молитве и открытость бедным в принятии и служение им - два полюса роста и признаки здоровья общины. Сама община должна возрастать в понимании более глубокого смысла собственной самобытности, как тело, каждая часть которого должна использовать свой дар.

 

Здоровье общины проявляется в готовности принять неожиданного или бедного посетителя в радости и простоте, в доверии в трудные моменты, в творческой способности ответить на призыв бедных. Но это проявляется прежде всего в пылком рвении и в верности основополагающим целям общины: присутствие в Боге и бедных.

 

Важно, чтобы община открывала в себе самой признаки своей гибели или своего углубления. Время от времени община должна спрашивать себя, на каком уровне духовного развития она находится. Это не всегда легко, потому что нужно научиться преодолевать испытания, но всё же существуют признаки жизненности и умирания, которые иногда нужно различать.  

 

Один их признаков жизнеспособности общины - создание связей. Община которая замыкается в себе самой, умрёт от удушья. И напротив, живые общины соединяются с другими, создавая широкую сеть любви к миру. И поскольку есть только один Дух, который вдохновляет и животворит, то общины, которые рождаются и вновь рождаются по вдохновению, походят друг на друга, даже не зная друг о друге. Семена, которые Он сеет посредством мира, как пророческие провозвестники завтрашнего дня обладают общим духом. Для общины умение завязывать дружбу с другими является признаком зрелости; она осознаёт собственную самобытность, ей не нужно сравнивать себя. Она любит даже те неповторимые черты, которые отличают её, потому что каждая община обладает своим собственным даром, который должен развиться. Эти общины восполняют друг друга в Церкви; они нужны друг другу. Они все ветви той единой общины, которой является Церковь, мистическое Тело Христа. Он та виноградная лоза, на которой отдельные общины являются ветвями.

 

Меня всегда поражало многообразие общин, существующих в мире: древних общин, восходящих к святому Бенедикту и пробуждённых к жизни любовью или общин, которые сегодня порождает Святой Дух. Некоторые пребывают в Церкви, другие вне любых структур: они состоят из молодых людей, обладающих пророческими предчувствиями и ищущих новый образ жизни. Они составляют часть обширной невидимой Церкви. Каждая из этих общин обладает своей харизмой, образом жизни, правилами, Уставом. Каждая в своём роде уникальна. Есть общины, основанные на молчаливой и созерцательной молитве: очень много кармелитских или других монастырей начинают скорее в безмолвии; они живут традицией, восходящей к Св. Бернарду или Св. Терезе Авильской.

 

Сродни этим общинам община сестёр дармштадтских в Германии и общины Малых Сестёр и Малых Братьев Иисуса, пребывающих в молчании и молитве, живущих в трущобах и резервациях по всему миру. Их созерцание связано очень непосредственным образом с присутствием бедных.

 

Затем существует множество молитвенных общин, более-менее связанных с харизматическим обновлением, в которых люди живут для того, чтобы молиться, хотя они и сильно укоренены в обществе. Существуют дома милосердия, рассеянные по всему миру, принимающие тех, кто стремится к уединению. Дом Мадонны, основанный Екатериной Дохерти, - еще один пример христианской общины, основанной на молитве. Существуют экуменические общины, как, например, Братьев из Тэзэ и община Бундеена в Австралии. Затем есть общины, имеющие важнейшей целью принимать и заботиться о самых бедных, как, например, общины Миссионеров Милосердия, основанные Матерью Терезой Калькутской и Братом Андре. Существует очень много общин, которые в мире являются знаками Святого Духа.

 

Лично я чувствую, что меня привлекают общины, укоренившиеся в самых бедных кварталах или принимающие тех, кто глубоко ранен: алкоголики, бывшие заключённые, молодые, но уже потерянные наркоманы, молодые преступники и умственно больные. Не всегда в них много радости и беззаботности, в этих общинах, но часто - великое доверие и глубокое понимание того, кто изранен страданиями. Лица тех, кто там работает, часто покрыты морщинами из-за усталости. У них нет времени участвовать в конгрессах тех, кто живёт в общинах; у них редко происходят красивые литургии, не говоря уже о праздниках. Часто они могут присутствовать только на части мессы, потому что их работа очень тяжела. Но в этих общинах чувствуется присутствие Иисуса, близкого тем, кто отвержен и поранен.

 

Когда я думаю об общинах во всём мире, об их борьбе за созревание, об их жажде ответить на призыв Иисуса и бедных, я сознаю, что нужен вселенский пастырь, жаждущий единства, проницательный, заботящийся об общинах и поддерживающий всех людей. Сколько нужно времени, прежде чем люди отдадут себе отчёт в этой глубокой потребности? Сколько времени нужно католикам, чтобы понять чудо их дара и прочувствовать его с кротостью? Сколько времени нужно католикам, чтобы познать красоту и дар протестантских церквей, в частности их любовь к Писанию и проповеди Слова? Откроют ли однажды протестантские церкви необъятные богатства, сокрытые в Евхаристии? Я мечтаю об этом дне.   

 

В "Ковчеге" наша верность заключается в жизни с умственно отсталыми людьми в духу Евангелия и Блаженств. "Жить с" не то же самое, что"делать для", это - не просто есть за одним столом, спать под одной крышей. Это и создание бескорыстности, истины и взаимозависимости в отношениях, умение слушать отсталых людей, признавать их дары и поражаться ими. Когда останутся только профессионалы и врачи, которые будут воспитывать и заботиться о наших отсталых, больше не будет "Ковчега", хотя "жить с", конечно же, не исключает этого профессионального аспекта.

 

У других общин критерий верности иной: для сестёр Матери Терезы - нести помощь страждущим и наиболее отверженным людям; для Малых Сестёр - братская жизнь ради самых бедных; для созерцательных общин - обращенность всего дня к созерцательному молчанию; для иных - жизнь в бедности. Нужно, чтобы каждая община хорошо знала, в чём состоит её верность призванию, основополагающему видению вещей. Если она отклонится от этого призвания, то погибнет: самое главное разрушится.

 

Внимание каждого члена общины должно быть обращено на то, чтобы основываться на неуверенности и  на зависимости от Бога, чтобы переживать призвание согласно собственному дару, содержанию своего духа. Две эти вещи следует постоянно помнить, иначе община впадёт в рутину, в нормирование, в привычки и закоснеет в них.

 

В "Ковчеге" нужно, чтобы эти два аспекта постоянно стимулировали нас и вливали в нас мужество. Все трудные решения в общине следует рассматривать в этом свете. Принимается ли определённое решение из страха перед неуверенностью? Направлено ли на то, чтобы составить основное содержание нашей жизни: вера, что Иисус жив в самом бедном и что мы призваны жить с ним и получать от него?

 

С самого рождения общины всегда присутствует пророческий элемент. Она образец нового образа жизни по отношению к другим образам жизни, она призвана заполнить особую лакуну в обществе и Церкви. Со временем тот пророческий элемент стремится исчезнуть, и члены общины рискуют смотреть больше не на настоящее, а на будущее или в прошлое, заботясь о сохранении духа или традиции. Но пророческий дух должен всегда оставаться, потому что община остаётся живой и исполненной надежды. В этом заключено особое напряжение между ценностями прошлого (духом и традицией), потребностями момента (во взаимоотношениях с обществом и окружающими ценностями) и стремлением к будущему (профетизм).

 

Община не должна оставаться неподвижной. Она не самоцель. Она подобна огню, который обязательно должен распространяться, даже с риском потухнуть. Приходит момент, когда община может расти только через разделения, жертву и дар. Чем большее единство община обретает, тем более в некотором смысле она должна терять его для того, чтобы дать жизнь другим, которые ещё не живут общинной жизнью, посылая некоторых из своих членов, свободных от семейных уз, создавать другие узы любви, другие общины мира. Это смысл жизни. Жизнь распространяется. Любой рост жизни включает в себя появление чего-то вовне и плодоношение. И то, что содержится в этих цветах и плодах, - это семена новой жизни.

 

Община, которая ревниво обращается со своими членами и не отваживается на риск в этом особенном деле рождения, рискует зачерстветь. Очень многие общины мертвы, потому что их ответственные не сумели стимулировать своих молодых членов к дару жизни ради рождения новых общин. Когда время любви миновало, они вошли в мир бесплодия и неудовлетворённости. И трудно позднее встретить время любви и силы к жизни.

 

Это время дара жизни своё для каждой формы и типа общины, так же как своё для каждого человека. Для некоторых членов это означает именно отправляться в дальний путь для того, чтобы сеять жизнь, со всем возможным риском такого предприятия. Община, достигшая зрелости, способна дать брата или сестру для того, чтобы поддержать другую общину в трудности. Для одних это значит принять с наибольшей теплотой и истиной бедного, изгнанного, иностранца. Для иных это означает взять на себя обязанность пастыря в общине, помогая каждому видеть красоту жизни и освободиться от эгоизма. Для третьих это означает обнаружить и взять на себя собственную роль созерцания в общине; это означает нести в молитве собственных братьев и сестёр, ущемлённых и отверженных миром, производя их на свет таинственным и скрытым от глаз образом. В любом случае это означает войти в тайну Отца. Сотрудничать с Ним. И стать Его орудием в этом великом деле рождения и освобождения.

 

Существует таинственная связь между страданием, приношением и даром жизни, между жертвоприношением и расширением. Я глубоко убеждён, что человек решительного действия не может ничего, если не опирается на людей, предлагающих свои страдания, свою неподвижность и свою молитву, чтобы он мог отдать жизнь. Старик или больной, предложивший себя Богу, может стать в общине самым драгоценным человеком, "громоотводом" благодати. Есть тайна в таинственной полезности этих людей с разбитым телом; кажется, что они проводят свои дни, ничего не делая, но они пребывают в присутствии Божием. Неподвижность обязывает их держать сердца и глаза устремлёнными на самое главное, на сам источник жизни. Их страдания и агония плодотворны; они становятся источником жизни.

 

Иногда я встречаю общины, основанные уже каким-то стариком. Время их расширения, кажется, завершилось и вероятно теперь слишком поздно для того, чтобы в неё вошёл молодой. Я иногда удивляюсь радости и миру, которые там царят. Члены общины знают, что она идёт к смерти. Но для них это всё равно. Они хотят жить полнотой благодати, дарованной им, вплоть до конца. Эти общины должны многое принести нашему миру: как они учатся принимать неудачи и умереть в мире. Но не их ли это способ принимать собственные страдания и предлагать собственную жертву породит новые молодые и динамичные общины? В других же общинах старики полны ужасной тоски, порожденной их бесплодием. Они не поняли, что бесплодие можно преобразить в дар жизни благодаря жертве.

 

Из пробитого сердца Иисуса истекли вода и кровь, знаки общины верующих, составляющих Церковь. Из Креста излилась жизнь; смерть преобразилась в Воскресение: тайну жизни, рождённую смертью.    

 

Прежде чем войти в общину, человек чувствует в глубине своего сердца призыв или привлекательность жизни, устремлённой к Богу и к ценностям любви и справедливости, в противоположность самым эгоистическим и может быть самым осязаемым желаниям обладания имуществом, комфортом, престижем и властью. Эта привлекательность может быть очень слабой вначале, но если ответить на неё, она постепенно будет возрастать и воплощаться в настоящее желание, в глубокую потребность в самоотдаче Богу и братьям, особенно самым бедным. Этот призыв - уже определённый опыт Бога.

 

Со временем благодаря встречам с братьями и сёстрами и разделению жизни друг друга обнаружится Провидение. Бог не просто призвал меня, Он призвал меня с другими, которые услышали и последовали за тем же призывом. Именно Он позволил нам встретиться и полюбить друг друга. Именно Он пребывает в сердце общины. Этот опыт Провидения со временем усиливается, когда мы открываем, что Бог очевидным образом заботился об общине в испытаниях, которые могли бы разрушить её: разрешение великого напряжения, прибытие человека именно в тот момент, когда в нём нуждались, неожиданная материальная или финансовая помощь, принятый бедный, обретший внутреннюю свободу и исцеление.

 

Постепенно члены общины отдают себе отчёт в том, что Бог рядом и заботится о них с любовью и нежностью. Это больше не личный опыт Бога, но общинный, порождающий мир и явную уверенность. Он позволяет общине принять трудности, испытания, нужды или слабость с новой безмятежностью. Он даёт им смелость, необходимую для того, чтобы продвигаться через неудачи и страдания каждого дня, по опыту зная, что Бог присутствует рядом и ответит на твои вопли. Но это признание действия Божьего в общинной жизни требует величайшей верности.

 

Люди ещё очень далеки от того, чтобы создать ситуацию, когда человек полагается на ход событий, или на позицию человека, говорящего:"Не беспокойтесь, Бог подумает об этом"; это признание действия Бога требует, чтобы община схватывала суть своего призвания, будь то молитва, открытость самым бедным или открытость Духу. Бог бодрствует только в том случае, если мы смело пытаемся остаться верными Ему и самими собой в поисках конечных целей общины и её единства. Бог отвечает на нужды только в том случае, если члены работают и работают, иногда долго, для того, чтобы на самом деле решить стоящие перед ними проблемы. Он иногда ждёт, чтобы они исчерпали все человеческие средства и только тогда отвечает на их призыв.   

 

Когда я основал "Ковчег", мы были бедными. Я помню одну деревенскую старушку, она постоянно приходила по пятницам вечером и приносила нам суп. Другие люди приходили с небольшими продовольственными и денежными подарками. Шли годы. Теперь, когда в деревне продаётся какой-то дом, то в первую очередь приходят к нам, предлагая приобрести его, конечно, по завышенной цене. Нас считают богатыми здесь, даже если деньги нам дает государство. В начале специалисты нас игнорировали. Теперь они приходят издалека, даже если многие ещё считают нас "просвещёнными".

 

Из маленького домика "Ковчега", где мы были впятером или вшестером, мы превратились за пятнадцать лет в важный центр: нас сейчас 350 человек в двадцати населенных пунктах, не только в деревне Трёсти, где все начиналось, но также и в окрестных деревушках и в Компьене.

 

Иногда помощники жалуются: "Ковчег стал слишком большим; мы больше не может так хорошо знать друг друга как когда-то". Это так; возрастанию присущи свои опасности, но и своя благодать. В различные периоды жизни "Ковчега" у меня было впечатление, что мы следуем за знаками Провидения.

 

Опасность заключается в замыкании на самих себе в нашем успехе, забывая первоначальное вдохновение; опасность заключается в том, чтобы стать профессиональным центром, забывая о бескорыстии, сильно настаивая на структурах и правах помощников, доходя до забвения того, что отсталые люди нуждаются просто в присутствии рядом с братьями и сёстрами, отдающими им себя и разделяющими с ними свою жизнь. Опасность состоит в том, чтобы забывать странноприимство и не усматривать больше в отсталом человеке дар Божий.

 

Некоторые общины должны оставаться маленькими, бедными и пророческими - знаками присутствия Божия в нашем мире, который всё больше стремится к материальным ценностям. Но другие общины призваны расти. У них миссия приходить на помощь не к какому-то привилегированному числу людей, но к всё возрастающему их количеству, показывать, что в самых важных центрах возможно сохранить дух, создать структуры ради людей, использовать власть по-человечески и по-христиански. Маленькие пророческие общины обладают миссией указывать путь; большие общины должны жить призывом вступить на тот путь, на котором создаются справедливые и полезные структуры общины с большим количеством человек. 

 

Возрастая, важно оставаться открытыми для знаков Провидения, продолжать выслушивать крики и нужды слабых людей по мере того, как они переходят с одного этапа своего развития на другой, не быть никогда глухими к людям, всегда принимать, всегда быть готовыми к основанию новых общин, если в этом чувствуется потребность, принимать каждый день новые формы бедности, потому что существует не только материальная бедность. Опасность заключается в том, что мы замыкаемся на себе самих и на наших успехах. Нужно молиться, чтобы мы смогли всё больше вступать на новые пути, где мы ещё неуверенны.

 

Одно из немногих обстоятельств в развитии "Ковчега", о котором я вспоминаю с чувством горечи, - это то, что я недостаточно работал с людьми из деревни. Мы росли немного за их счёт и против их желания. Я верю, что в настоящее время мы хорошо понимаем друг друга, но нам нужно было бы делать больше для того, чтобы "Ковчег" был более вовлечён в жизнь деревни.

 

Остаётся, однако, факт, что община должна избегать слишком большого роста в одном и том же окружении, чтобы не нужно было создавать слишком мощных структур.

 

Вся Священная История, так хорошо понятая Евреями, представляет собой постоянное напоминание о том, каким образом Бог заботился о Своём народе. Её воспоминание рождает доверие, позволяющее продолжать, не расслабляясь...

 

Община представляет собой отражение тех людей, которые её составляют. Ей присущи как силы, вливаемые надеждой, так и усталость, поиски безопасности, страх перед продвижением вперёд или развитием к большей зрелости в любви и перед возложением на себя ответственности; она часто боится умереть для своих маленьких личных обстоятельств. Для того чтобы продвигаться вперёд по пути к единству, к большей справедливости и истине, человеку, как и общине, нужна настоящая пища. Без этого подкрепления силы надежды зачахнут и уступят место жажде удовольствий и комфортности, депрессивной усталости или агрессивности, законничеству или администраторству.

 

На своём пути к единству каждый человек, в силу богатства и сложности своей личности, нуждается в различном питании, без чего какая-то часть его существа атрофируется. Некоторые виды пищи стимулируют сердечность и совместную жизнь, другие рассудочную жизнь и жизнь разума, иные способность к щедрости и деятельности; иные поиски Бога и бесконечную жажду. Очень часто случается, что люди становятся очень пылкими в какой-то части своего существа и оставляют без внимания другие: они растут, не обретая равновесия и единства.

 

Для каждого из нас существует опасность жить на периферии нашего бытия, на его поверхности. Пред лицом непосредственных импульсов, срочных дел и отношений с людьми, у нас есть тенденция прятать сокровища нашей личности в скрытых уголках, куда не проникает свет.

 

Когда, по одной или по другой причине, этот глубинный закуток выходит на поверхность сознания, или когда внешние события проникают в нас вплоть до спокойных и глубоких вод, мы питаемся. Пищей является всё то, что пробуждает основополагающий аспект нашего бытия и даёт ему проявится в нас самих. Это любое слово, любое чтение, любая встреча, любой надлом, любое страдание, которые показывают нам самое главное и пробуждают глубины нашего сердца, вливая в него надежду.

 

Общинная жизнь требует в каждый момент преодоления самого себя. Если нет необходимого духовного подкрепления, мы замыкаемся в себе, на своих поступках, на своей безопасности, кидаемся в работу, чтобы убежать. Мы окружаем свою отзывчивость стенами. Может быть, мы вежливы, подчиняемся правилам, но не любим. А когда мы не любим, нет радости, нет надежды. Ужасно видеть, как люди, живущие в общине, пребывают в печали, без любви. Для того чтобы жить бескорыстием, нужно, чтобы нас к этому постоянно подталкивали.

 

Есть люди, которые наделены умением находить общий язык со всей общиной. Есть и другие, исполненные дара общаться с более маленькими группами людей. Те, которые считают себя неспособными на то, чтобы "сказать" слово, часто полагают, что это требует большой компетентности и наличия множества идей. Но и весьма простые слова и реальности тоже трогают, это слова, в которых запечатлены смирение, истина и любовь. Речи, полные сложных идей, не питают сердца. Они происходят из головы и стерильны. Членам общины нужны свидетельства из Евангелия, которые говорили бы о том, чем они живут и представляли бы на всеобщее обозрение свою надежду точно так же как и свои слабости, свои проблемы. Слово Божие, слова Евангелия, слова Иисуса представляют собой хлеб жизни, который нужно есть, есть и есть. Они ведут нас к самому главному.

 

Община и в первую очередь христианская община всегда будет плыть против течения общественного мировоззрения и индивидуалистических ценностей, которые из первого вытекают: богатство, удобство, лёгкость, которые включают в себя уже сами по себе определённое отвержение людей, которые мешают. Члены христианской общины постоянно призваны принимать кого бы то ни было, разделять с ними свою жизнь и становиться бедными, превозмогать себя в подлинной любви.

 

Присутствие христианской общины всегда будет камнем преткновения, точкой вопрошания, источником беспокойства для общества. Очень рано люди из окрестностей рискуют почувствовать себя поставленными перед вопросом; общину будут отвергать, потому что она раскрывает скрытый эгоизм в сердце людей, или станет полюсом притяжения потому, что люди почувствуют в ней источник жизни и теплоты. Христианскую общину часто будут преследовать, отвергать. Иначе она должна попытаться ослабить свой идеал для того, чтобы больше не представлять собой угрозу.  

 

Члены общины всегда должны помнить цель своей жизни. Им нужно помнить первоначальный призыв, вызов. Если это видение надежды притупляется, члены общины быстро забывают то, для чего они претерпевают все трудности общинной жизни, бедность, аскезу, очищения; тогда они начинают роптать.

 

Община всегда нуждается в тёплом и "вдохновенном" слове, которое придало бы смысл этим трудностям, пробудило бы надежду и оживило бы желание идти против течения.

 

Человеческий ум нуждается в понимании конкретной надежды общины. Индивидуальная и коллективная духовность недостаточны. Слово должно напоминать смысл общины в современном ей мире и в истории спасения.

 

Важно постоянно возвращаться к подлинной цели общины, её призванию и истокам. Очень часто в общинах по причине развития и разного рода фактов самое главное замутнено разнообразием деятельности. Люди больше не знают, почему они вместе и о чём они хотят свидетельствовать. Они спорят о частностях, но игнорируют то, что их объединяет.

 

У меня иногда появляется впечатление, что люди, стремящиеся с головой уйти в дела, бегут от уязвимости своего сердца. Они боятся своей чувствительности. Им нужно было бы поразмышлять немного о своих глубинных потребностях и обрести в себе ребёнка, который плакал бы от одиночества. Это расслабление сердца и, прежде всего, расслабление сердца и ободряющих, не опасных отношений.

 

Многие пребывают в напряжении, потому что ещё не вошли в коллективное сознание общины. Они, на самом деле, ещё не сделали шага от "общины для меня" к "я для общины", может быть потому, что хрупкость подталкивает их испытать что-то на себе самих и на других и что, по сути, они приняли общину за убежище. Они расслабятся только тогда, когда обретут свой дар и сполна используют его на благо общины.

 

В сердце негритянского квартала Чикаго я провёл один вечер у францисканцев, живущих вместе в одной квартире. Мне очень понравился их настоятель. Он требовал настоящей дисциплины от молодых братьев, проходящих новициат. Они должны были спать определённое количество часов ночью и хорошо есть. "Если мы не заботимся о своём теле и не пытаемся найти такой ритм жизни, который позволил бы нам выдержать здесь много лет, то не стоит мучить себя, приходя сюда. Наше предназначение - остаться. Очень легко испытать опыт жизни с бедными, воспользовавшись ими для нашего духовного обогащения, а затем уйти; здесь же речь идёт о том, чтобы остаться с ними".

 

Одно из самых главных средств индивидуального восстановления сил - отдых. Дисциплина отдыха необходима. Иногда, будучи очень уставшими, мы пытаемся вести себя легкомысленно, ничего не делать, провести много часов, целую ночь за разговорами. Но предпочтительнее немного больше поспать! Каждый должен найти свой ритм расслабления и отдыха. Многие состояния агрессивности и множество ссор имеют соматические причины. Некоторые помощники из наших общин предпочитают в некоторых случаях принять тёплую ванну, пойти в кровать и спать двенадцать или четырнадцать часов!

 

Легко быть щедрыми на несколько месяцев или на несколько лет. Но для того чтобы постоянно жить для других и не только жить, но и быть подкреплением, чтобы принимать их с обновляемой каждое утро верностью, нужна дисциплина тела и духа. Нужна дисциплина духовной пищи, молитвы и подкрепления ума.

 

Мне очень помогает, когда я вижу, как отсталый человек освобождается мало помалу от тревоги и духовной смерти; видеть, как свет начинает блистать в его глазах, улыбку на его устах, проявление жизни. Стоит терпеть боль, нести каждый день бремя забот, все проблемы большой общины для того, чтобы видеть, как рождается новый человек. Таким же образом, когда я вижу, как отсталые люди горюют от надвигающейся смерти, иногда будучи жертвой кризиса агрессивности, в больших залах психиатрических госпиталей или приютов, или вижу закрытых в одиночестве камер, это вселяет в меня мужество, чтобы продолжать борьбу, создавать другие общины, в которых их смогли бы принять; это питает меня, помогая продолжать жизнь в общине с моими братьями и сёстрами по "Ковчегу". Когда на опыте понимаешь полезность общины, её право на существование, это придаёт силы. Слушая одних и других, обнаруживая путь других - тот образ, каким Бог ведёт их и помогает им возрастать, - я чувствую, что подкрепился. Участие в жизни друг друга в общине - это пища, порождающая надежду. Я поражаюсь тому, что когда мы делимся с другими нашими слабостями и нашими проблемами, это значительно более помогает другим, чем если мы делимся между собой нашими хорошими сторонами и нашими успехами. По сути, в общине человек всегда стремится упасть духом. Он полагает, что другие поступают лучше, и что у них нет той внутренней борьбы, какая существует у тебя. Когда же он понимает, что все находятся на одном и том же судне, все имеют одни и те же страхи и усталость, это помогает нам продолжать. Странно, как смирение одного человека, питает других. Вот почему смирение - это истина, связанная с доверием к Богу и к братьям: "Я чувствую себя слабым, но полагаюсь на твою поддержку".

 

Возможно, что одним из самых больших грехов в общине является некая форма грусти и тоска. Легко оставаться с каким-то другом и критиковать других, говоря "с меня достаточно", "всё идёт плохо", "сейчас не так как было в начале". Это состояние души, записанное на лице, настоящий рак, который может распространиться по всему телу. Грусть, как любовь с радостью, - это волна, которая тут же распространяется. Все мы ответственны за атмосферу в общине.

 

Когда живёшь в общине и повседневная жизнь исполнена рвения и пыла, совершенно необходимо иметь время для покоя и уединённости, чтобы помолиться и встретить Бога в молчании и в покое. Если нет, то "локомотив" активности не удаётся больше остановить и человек становится похожим на безголовых кур.

 

Малые Сёстры имеют правило уединения: час в день, пол-дня в неделю, одна неделя в год, год каждые десять лет. Когда живёшь в общине, взаимозависимость возрастает, но нужно избегать дурной зависимости. Нужно иметь время для того, чтобы побыть одному, одному с Отцом, одному с Иисусом. Молитва - это позиция доверия Отцу, поиска Его воли, стремления жить ради братьев и сестёр в любви. Нужно, чтобы каждый из нас умел отдыхать и расслабляться в молчании созерцания, с "сердцем в сердце" с Богом.

 

"Не думай, что, отстранившись немного от активной общинной жизни, ты повредишь ей; не считай, что повышение твоей личной любви к Богу ослабит твою любовь к ближнему. Напротив, она усилит её".

 

Каждый должен найти свой ритм молитвы. Для некоторых это будут долгие часы, для других четверть часа, да и то иногда. Для всех это значит быть внимательными к присутствию Бога и Его воле на протяжении всего дня. У некоторых есть потребность, чтобы их сердце подталкивалось Словом Божиим и молитвой Отче Наш, у иных в произнесении имени Иисуса и Марии. Молитва как сокрытый сад, возделанный из молчания и переживания внутренней жизни, - это место успокоения. Но у этого сада тысяча дверей и каждый должен найти свою.

 

Если мы не молимся, если мы не ставим периодически точку в нашей деятельности и нашей жизни, если мы не обретаем успокоения в тайниках нашего сердца, где обитает Вечный, мы будем испытывать огромные трудности, живя в общине, мы не будем открытыми другим, не будем созидателями мира. Мы будем жить только импульсами настоящего момента и потеряем из виду наши приоритеты и чувство самого главного. А затем мы должны вспомнить, что некоторые очищения нашего бытия могут произойти только посредством помощи Святого Духа, некоторые закутки нашей чувствительности, наше бессознательное могут обрести свет только благодаря дару Бога.

 

Молиться - значит предавать всё наше существо Богу, позволять ему взять на себя управление нашим существованием. Молиться - означает доверять, говорить Богу: Вот я, раба Господня. Да будет мне по слову Твоему. (Лк 1: 38).

 

Нам нужно научиться доверять, не прилаживая какую бы то ни было ценность к тому, что вы "уже слышали", будь то для вас радостная или горестная весть. Доверять тому, что Бог призывает нас созревать в нашей общине, призывает нашу общину стать источником влаги для иссохшего мира. 

 

Карло Карретто говорит о том, что он нашёл пустыню там, где мы находимся, в своей комнате, в церкви, пожалуй, и в толпе. Для меня иногда это означает идти между двумя домами в Трёсли-Брёй; это значит сосредоточиться в себе, обнаруживая ту дарохранительницу, где обитает Иисус.  

 

Общине угрожают две опасности. Часть ее членов для самозащиты может соорудить вокруг себя стену (во имя своего единения с Богом, своего здоровья и своей личной жизни) или, сломя голову, броситься в объятия необузданного общения, рассказывая все свои эмоции, во имя обмена и участия в жизни друг друга. В первом случае члены стремятся жить для самих себя в ложном одиночестве; во втором они становятся сверхзависимыми от других, не существуют сами по себе. Равновесие между уединённостью и общинной жизнью трудно найти.              

 

Когда-то мы шли на риск игнорирования дара общинной жизни и разделения чьей-то жизни; сегодня мы рискуем забыть нашу внутреннюю жизнь и глубокие потребности человеческого сердца. Чтобы можно было полноценно жить в общине нужно в первую очередь существовать, уметь быть на ногах, быть способным любить. Община - не прибежище, она - трамплин. Тот, кто женится только потому, что ему так нужно, рискует встретить трудности. Мы женимся потому, что любим кого-то и хотим жить и идти с ним, делая его счастливым. Равным образом, мы входим в общину для того, чтобы ответить на призыв Божий, чтобы быть теми, кем мы должны быть, жить с другими и что-то с ними созидать. Но это требует, чтобы каждый из нас пускал собственные корни. Если нет, то у нас не будет того внутреннего сознания, которое помогает отличать волю Божию, подлинные потребности общины и наших братьев и сестёр от наших инстинктов, страхов и потребностей. Мы будем говорить не для того, чтобы отдать свою жизнь, но чтобы освободиться или проверить что-то. Мы будем действовать с другими и для других не ради их возрастания, но исходя из нашей собственной потребности двигаться. Чтобы по-человечески зреть, чтобы стать внутренне более свободными, нам нужно одновременно разделять жить с другими и приобщаться к общинной молитве, и иметь время для уединения, размышлений, углубления внутренней жизни и личной молитвы.

 

Генри Нувэн, говоря об одиночестве и общине, показывает, что в уме некоторых людей существует некое противоречие между этими реальностями: или одиночество равно личной жизни (когда я делаю то, что хочу), а община - место "самоотдачи" в противоположность той жизни, которую нужно оберегать; или одиночество нацелено на то, чтобы позволить человеку жить более полно общинной жизнью: это необходимый отдых, чтобы более полно принадлежать другим.

 

Но одиночество не только "для меня", а община не только "для других". "Одиночество также и для общения с другими, но иным по отношению к физическому присутствию образом; оно также и прежде всего для общения с Богом, со светом и истиной. В одиночестве мы взаимно обнаруживаем друг друга совершенно новым образом, трудно достижимым, если невозможно физическое присутствие. Тогда мы признаём узы между нами, которые не зависят от слов, жестов и действий, и которые более глубокие и более сильные, чем те, которые мы смогли бы создать нашими собственными усилиями".

 

"Одиночество и община взаимно дополняют и принадлежат друг другу; они нужны друг другу как центр и окружность одного и того же круга. Одиночество без общины ведёт к чувству одиночества и отчаяния, община без уединённости к пустоте слов и эмоций..."

 

Общинная жизнь во всей своей сложности включает в себя внутреннюю позицию, которая не должна слишком быстро закосневать, несмотря на то, что и одни, и другие ищут компромиссов для прекращения роста. Это позиция младенца, всецело доверяющего, знающего, что он лишь малюсенькая часть вселенной, и что там, где он находится, он призван жить в даре и самоотдаче. Эта позиция - полное доверие Богу, поиск каждый момент Его воли, Его желания. Когда человек теряет сердце ребёнка, которое пытается быть орудием мира и единства между людьми, он лишается мужества или хочет попытаться быть кем-то. В обоих случаях община разрушается.

 

Община, которая вместе молится, которая входит в молчание и поклоняется, зарубцовывает свои раны под действием Святого Духа. Крик, изливающийся из общины, Бог слушает особым образом. Когда мы вместе просим у Бога дара, благодати, Бог слушает и нас удовлетворяет. Если Иисус сказал нам, что всё то, о чём бы мы ни попросили Отца во имя Его, будет нам дано, то тем более это справедливо, когда просит вся община. Мне кажется, что в "Ковчеге" мы недостаточно прибегаем к этому вопросу. Может быть, мы ещё не достаточно простые, ещё не совсем дети. Иногда в спонтанных общинных молитвах мы скорее обеспокоены. Жаль, что не в достаточной мере используются красивейшие тексты Церкви, что не познаётся лучше Святое Писание. Справедливо, что иногда немного чёрствый текст приедается, если мы используем его постоянно. Но и спонтанность может потерять вкус. Нужно найти гармонию между текстами, которые даёт нам традиция, и спонтанной молитвой, проистекающей из глубин сердца.

 

Часто община не вопиёт больше к Богу, потому что не слышит больше воплей бедных. Она удовлетворена самой собой; она нашла свой образ жизни, дающий ей уверенность. Ведь именно тогда, когда видишь отчаяние, нищету собственного народа, когда видишь его притеснения и страдания, когда видишь его голод и чувствуешь собственную неспособность помочь, настойчиво вопиёшь о помощи к Отцу: "Господи, ты не может отвернуть ухо твоё от воплей народа твоего, услышь молитву нашу". Когда община вошла в Завет с бедными, их крик становится её криком.

 

Община должна быть знаком Воскресения. Но разделённая община, в которой каждый ищет своих интересов, озабоченный единственно их удовлетворением и своим личным проектом, без нежности к другому, - это антисвидетельство. Все обиды, огорчения, печали, соперничество, разделения, все отказы протянуть руку врагу, вся критика, вылитая за его спиной, вся эта куча плевел и неверности дару общины глубоко вредят её настоящему росту в любви. Она открывает все эти головешки греха, все силы зла, всегда пребывающие в его сердце, готовые воспламениться. Иногда важно, чтобы община осознавала всю свою неверность. Покаянные обряды в присутствии священника, если их хорошо подготовили, могут быть важными моментами: члены общины, осознавая обращённый к ним призыв к единству и одновременно свой грех, просят прощения у Бога и у других. Именно этот момент благодати объединяет сердца.

 

Одно из подкреплений, создающее связь между общинной и личной пищей, потому что оно и одно и другое одновременно, это Евхаристия. Евхаристия - это служение, общинный праздник, она позволяет нам пережить тайну Иисуса, отдающего за нас Свою жизнь. Это место благодарения всей общины. Именно поэтому после преложения Даров священник говорит: "да соделает Он нас единым телом и единым духом во Христе". Здесь открывается сердце тайны общины.              

 

В общине послушание необходимо, если его нет, то это уже не община. Но послушание - не раболепная поверхностная позиция. Это внутреннее прирастание к законной власти, к руководящим структурам и к общему сознанию общины; это поиск общего видения; это прилепление к жизненным принципам и деятельности общины.

 

Человек - источник разделений и плевел, когда он внутренне отвергает прилепление к этому общинному сознанию, когда он считает себя одиноким в оберегании истины, когда он принимает на себя вид ниспровергателя или спасителя, когда он отвергает законные структуры, когда, наконец, он хочет показать, что он прав.

 

Совершенно очевидно, что власть может ошибаться, что структуры могут стать обременительными и репрессивными и могут удушать жизнь. Очевидно, что ответственные могут пытаться удержать свои привилегии и быть более не слугами, но наёмниками.

 

Именно тогда должен вмешаться высший ответственный. Именно тогда нужно попытаться поместить жизнь в нормальное русло, нужно использовать законные пути для наведения мостов общения в истине с ответственными. А если они упорствуют, не желают изменяться, если нет признаков и малейшего развития или стремления к диалогу, нужно искать ненасильственные средства для того, чтобы заставить уступить или измениться несправедливую власть, которая больше не хочет быть слугой.      

 

Прощение находится в сердце христианской общины. Руководитель должен быть знаком и образцом этого прощения. Он должен уметь прощать "семь раз по семь" все те проявления агрессивности и антипатии, мишенью которых он становится. Он должен постоянно учиться тому, как достичь людей именно как людей и позволить им приблизиться к себе именно как к человеку, зная, что необходим долгий путь для каждого из них, чтобы войти в адекватные отношения с властью. Этим прощением и в нём руководитель признаёт и преодолевает собственные страхи и свою охранительную позицию, которые влияют на него, делая его тоже агрессивным или избегающим других. Прощение означает всегда находиться в состоянии открытости и расслабленности, пытаться понять и быть терпеливым по отношению к тем, кто имеет к нам претензии.                   Я каждый день всё больше обнаруживаю, что ответственность - удивительный путь возрастания в Духе. Конечно, это крест. Есть даже опасность мыслить власть как положение, заслуженную должность, которая приносит некоторые преимущества и престиж. Но если осознаёшь всю тяжесть роли ответственного, то есть роли нести на себе людей, если признаёшь этот крест со всем тем, что это в себя включает, - это удивительный путь становления.

 

Чтобы терпеливо нести этот крест, с мудростью и радостью, нужно, чтобы ответственный по-настоящему прилепился к Духу Божию. Более чем кому бы то ни было другому ответственному нужно проводить время со своим Богом. Если нет, то он может потерять чувство дистанции, потерять покой; если у него нет времени, чтобы слушать, он теряет свет.   

 

Нет необходимости, чтобы духовный наставник постоянно давал советы. Каждый человек имеет в себе свет истины. Если мы достаточно спокойны, то обнаруживаем в себе ответ. Но нам всегда нужен человек, который задавал бы правильные вопросы.       

 

Когда один член общины пользуются своим даром, важно, чтобы другие молились, чтобы он был ещё более открыт своему вдохновению, ещё более был орудием Божиим, и чтобы община принимала его дар с любовью и признательностью. Важно молиться за руководителя или за тех, кто использует свой дар слова. Таким образом мы участвуем в дарах друг друга, помогаем друг другу в созидании общины.

 

В "Ковчеге" нам нужны люди компетентные и обязательные в педагогике и в труде. Нам нужны открытые люди, любящие общинную жизнь и, прежде всего, желающие жить вместе с отсталыми людьми, открывая их дар. Нам нужны люди, способные в духовном и религиозном плане, которые проводили бы время с Богом в молитве. Каждый несёт в себе необходимый для других дар, чтобы община созидалась, пребывала в благосостоянии, сияла и была едина. Каждый по-своему необходим. Конечно, нужно, чтобы каждый из нас возрастал в единстве с другими для того, чтобы стать более компетентным, более открытым для общинной жизни, более близким бедным и больше молиться. Но в общине нужно, чтобы некоторые отдавали свои силы прежде всего исполнению определённого дара. Любить кого бы то ни было - значит признавать его дар, помогать ему использовать и углублять его. Община прекрасна тогда, когда каждый использует свой дар полностью. Носите бремена друг друга и так исполните закон Христов (Гал: 6, 2).

 

Важный дар в общине - умение слушать. Для того чтобы можно было слушать, нужно придавать уверенность. Нужно говорить с кем-то только в том случае, если известно, что он будет уважать тайну. "Конфиденциальность" - один из главных аспектов умения слушать: умение уважать раны и страдания другого и не распространяться об этом.  

 

Некоторые люди обладают настоящим даром различения сути. Они могут схватывать главное в смутной речи или в тёмном деле. Они сразу понимают основную потребность и в то же время, если они практичны, то подсказывают самы первые шаги, которые нужно предпринять, чтобы встать на путь исцеления. В общине иногда есть человек, у которого нет важных задач, но есть дар света для общины. Нужно уметь его слушать.  

 

Общины "Ковчега" смешанные. У нас живут мужчины и женщины, холостые и женатые. Это драгоценный факт, и я бы сказал, жизненно важный. Ослабленные мужчины и женщины, которых мы принимаем, иногда глубоко ранены эмоционально. Им нужны материнские и отцовские образы, опора на них.

 

Тот факт, что они всё больше встречаются, что общины смешиваются, может привести к настоящему расцвету, но также и к трудностям, в частности, когда не все люди ещё определились с тем, что касается их безбрачия. Вся проблема людей, влюбившихся друг в друга в общине, заключается в планировании взаимоотношений без возможности дистанцироваться друг от друга, что необходимо, чтобы узнать:  настоящая это любовь, которая приведёт к браку, или же эта любовь вызвана обоюдным одиночеством. В наше время множество людей испытывает в эмоциональной жизни трудности, обязанные своим появлением острому недостатку любви в младенчестве. Они могут смешать свои поиски матери, дающей уверенность, с поисками супруги. Община может помочь им восполнить их сексуальность и обрести подлинную стабильность в плане внутренней жизни, прежде всего, если эта община имеет очень ясные цели, если она исполнена радости, а правила или традиции относительно отношений мужчин и женщин хорошо отрегулированы.   

 

Для мужчины опасно бежать от уязвимости своего сердца и своих сильных способностей к нежности (он требует женщину-мать, а затем тут же как мальчишка отвергает её, желая собственной свободы). Он бросается в мир деятельности и организованности, отрицая нежность. Но таким образом он уродует себя и отделяется от того, что для него самое главное. Тогда он идеализирует женщину - она непорочнейшая дева, - или низвергает её в бездну пороков - она величайшая обольстительница, орудие диавола, блудница. Теперь он отвергает её сексуальность из-за того ли, что считает её дурной, или из-за того, что вообще отрицает её. В любом случае, он отвергает отношение к женщине как личности, и считает её теперь только символом греха или чистоты.

 

Всё становление человеческой личности состоит в созревании отношений с женщиной. Пока мужчина остаётся на уровне отношений мать-детя, или на уровне отношений обольщение-отталкивание, он не сможет по-настоящему расти, даже духовно. Но чтобы он смог возрастать, он должен открыть свою мужскую самобытноть и опасности, присущие этой ситуации. Часто ему нужна сильная женщина, которая поможет обрести нежность, ранимое сердце, не чувствуя при этом себя подвергнутым опасности со стороны неустоявшейся сексуальности. Именно тогда он находит равновесие между мужественностью действия, проявлениями властности и своим мужским сердцем.

 

Так же образом и женщина должна обрести своё равновесие. Она не должна, отрицая свою женственность, искать власти, свойственной мужчине, и не должна ревниво высматривать его способности к организации, но должна обнаружить богатства своей женственности; если она не обладает внешней властью по своей слабости, у неё есть власть привлечения и иногда обольщения мужских сердец. В своей слабости, в силу самого того факта, что она иногда лишена власти, у неё более прозрачное и правильное предчувствие, менее связанное со страстями гордости и могущества, которые часто составляют фон мужского ума.

 

Случается, что в некоторых общинах ответственный-мужчина, обладающий властью, ревниво относится к своему видению вещей. Случается также, что в общине есть женщина или женщины более умные, чем он,  острее различающие суть и, прежде всего, чувствующие конечную цель. Этот ответственный иногда отталкивает женщин, словно, обладая властью, он обладает видением и различением. То, что случается в общине, может произойти также между мужем и женой. В нашей цивилизации мужчина должен быть сильным, могущественным, но иногда происходит любопытная борьба между двумя полами: мужчина боится что-то потерять, если женщина права.

 

Нужно, чтобы мы помнили, что у нас есть тело и что наше тело подвластно законам; что на верующего иногда очень сильно влияет физическое состояние. Нужно уважать это тело и его потребности; оно - удивительный инструмент любви. Нужно заботиться о нём с большим уважением, ещё более чем ремесленник, который заботится о своих принадлежностях, потому что тело больше, чем простая принадлежность. Оно воскреснет в последний день. Оно составная часть нашего существа, нашей личности. Самый драгоценный дар в общине коренится в слабости. Именно тогда, когда мы слабы и бедны, нам нужны другие, которых мы призываем жить с нами и употреблять свои дары. В сердце общины всегда пребывает маленький, бедный, слабый. Тот, кто чувствует себя бесполезным, больным, умирающим, тот, кто болен в своих чувствах и в своём духе, входит в тайну жертвы. Своими умалениями и пожертвованием своих страданий он становится источником жизни для других.  

 

У каждой общины есть свои слабости, пределы своих возможностей, которые также являются и её богатством. Важно признать их. Нужно знать, кто может принимать, и каковы нормы, согласно которым следует принимать. Конечно, со временем можно надеяться, что община станет более глубокой и сможет принимать всё больше трудных людей, но любопытно, что не всегда представляется случай для этого. В начале "Ковчега" мы иногда принимали трудных, неустойчивых и агрессивных людей; со временем трудные люди стали более спокойными, обрели определённую внутреннюю гармонию. Теперь было бы неосторожно принимать кого-то, кто пробудит тревогу и мрак, дремлющие в их существе. Нужно уважать ритм жизни хрупких людей, которые находятся на пути к покою и внутреннему исцелению. Если нельзя принять в дом каждого человека, стучащегося в дверь, есть способ принять страдания стучащих, есть способ сказать "нет" честно и нежно.        

 

Чем больше мы живём в общине, тем больше отдаём отчёт в замысле Провидения. Каждый день мы обнаруживаем, насколько мы бедны перед ним, насколько мы в нём нуждаемся. Община живёт и продолжает жить только потому, что в неё вовлекаются новые люди. Как объяснить, что одного человека общинная жизнь трогает, а другого нет? Мы быстро отдаём себе отчёт в том, что его привлекают более сильные мощь и сила, чем сама община. Это призыв и дар Божий. И каждый новый человек, приходящий в общину, несёт в себе свои хорошие качества, свои дары, также свои изъяны, которые со временем преобразят течение общинной жизни в её становлении и развитии. Люди, которых мы принимаем в общину сегодня, завтра целиком включатся в её жизнь и поведут общину к послезавтрашнему дню. Принимать новых людей жизненно необходимо для общины: это вопрос жизни и смерти.

 

 

 

В "Ковчеге" мы проводим свою собственную терапию, весьма отличающуюся от больничной, основанной исключительно на лекарствах и анализах. Эта терапия основана на неподдельных взаимоотношениях, которыми живут в общине, они придают человеку динамизм, признание себя и новые устремления. Отчаявшийся человек обнаруживает мало-помалу, что он составляет часть семьи, общины. Это дарует ему уверенность и мир. Христианская община, принимающая отверженных и отчаявшихся людей, нуждается в специалистах: психологах, психиатрах и т.д. Но прежде всего ей нужно использовать собственную терапию. Специалисты должны признавать эту терапию и сотрудничать с ней.

 

Христианская община основывается на прощении и на знаках прощения. Роль священника в исповеди, тайна, которую она содержит, и прощение Иисуса, которое она раскрывает, могут быть основополагающими для того, чтобы привести отчаявшуюся личность к внутреннему исцелению, снимая ярмо виновности.

 

Открытие в вере того, что Иисус любит всех людей и особенно самых отверженных, помогает человеку открыть собственное достоинство сына Божьего. То, как община принимает смерть своего брата, помогает некоторым преодолеть страх смерти. Так же Евхаристия и совместная молитва помогают обнаружить: все мы братья и сестры в Иисусе; в конечном счете, нет различия между здоровыми и больными. Перед Богом все мы пленники нашего эгоизма.Но Иисус пришёл исцелить нас духовно, спасти нас, освободить нас даром Своего Духа. Именно Благая Весть приводит нас к бедным: мы больше не одиноки в нашей грусти, в духовной скудости нашего одиночества, в наших страхах, в наших взбудораженных чувствительности и сексуальности. Он любит нас и пребывает рядом с нами. Не бойся, Я с тобой (Ин. 6, 20).

 

Когда мы принимаем тяжело раненого человека, нужно сознавать всю тяжесть этого жеста. Мы должны принять человека таким, каков он есть, не навязывать ему идеал, понять, чего он ищет от отношений и что мы готовы все покрывать, всему верить, всего надеяться, все переносить (1 Кор. 13: 7). Но в то же время нужно, чтобы человек знал границы общины.

 

Случается, что после того, как мы по-настоящему приняли человека, мы обнаруживаем, что больше не можем держать его, что он причиняет зло как себе, так и другим. Нужно научиться быть самими собой и твёрдыми людьми, нежными и сострадательными.Если человек должен уйти, нужно попытаться найти ему место его нового рождения.

 

Меня поражают люди, живущие в одиночестве, раздавленные своим одиночеством. Они погружаются в пучину подавленности или алкоголизма. Очевидно, одиночество может встревожить. Обнаруживается всё возрастающее число людей, которым недостаёт равновесия, потому что их личная жизнь несчастлива. Это "бьющиеся головой о стенку", наркоманы, преступники; все эти люди ищут семью и смысл жизни. Конечно, в будущем потребуется множество маленьких общин, готовых принимать, где потерявшиеся одинокие люди могли бы обрести семью и чувство принадлежности. Когда-то христиане открывали школы и больницы. Сегодня, когда всё больше врачей и учителей, нужно, чтобы христиане входили бы в новые общины, принимающие людей, чтобы жить с теми, у кого нет семьи и открывать им, что их любят.

 

Чтобы община действительно смогла оформиться, ее члены должны встречаться. Если у нас нет времени, когда члены общины могли общаться и откровенничать, тогда они шаг за шагом отдаляются друг от друга и становятся чужими друг другу. Тогда больше нет общинной жизни, нет больше "одной души, одного тела, одного духа". Общинная жизнь подразумевает личную вовлечённость в неё каждого, которая выражается во встречах между людьми. Но очень скоро они избегают этих встреч; они боятся, потому что заняты. Мы бежим от организации, закона, распорядка, "объективной" истины, труда и деятельности; мы избегаем встреч с людьми, при этом всё время делая что-то для них. Но чтобы любить, нужно встречаться.

 

Создание общины - что-то совсем иное, чем встреча индивидуалистов. Нужно, чтобы время от времени члены общины встречались между собой, чтобы соборно общаться друг с другом. Часто очень трудно представить другим свою жизнь в общине. Очень скоро мы убегаем в свои обязанности, осуществляя программы, или "случайно" никогда не бывает времени, чтобы проявить интерес к жизни друг друга.

 

Подлинное участие в жизни друг друга - это больше, чем совместный труд. Оно включает в себя определённое самораскрытие. Всегда остаётся тайна, то, что только для Бога, для самых близких друзей или для священника. На собраниях, когда мы делимся жизнью, речь идёт о том, чтобы сказать: чем ты лично живёшь в общине. Но черта, отделяющая личную тайну от той, которая предназначена только братьям и сёстрам, очень тонкая. Именно поэтому некоторые так и не находят в себе сил полноценно участвовать в собраниях: или раскрывают всё и более-менее при всей общине исповедуются и это стеснительно (словесно"обнажаются" перед другими) или замыкаются,боясь открыться. Они хотят остаться на поверхности, но нормально и хорошо сказать: в каком состоянии ты находишься в общине, чем живёшь, как ведёшь себя; нормально лично вступить в разговор; хорошо немного довериться другим, чтобы войти в глубокие намерения друг друга и трудности общинной жизни. Для некоторых опасно слишком много говорить о других и радоваться возможности высказаться перед понимающей аудиторией.

 

Таким образом, познавая друг друга, со всеми трудностями и слабостями, можно на самом деле помочь друг другу, ободрить друг друга к большей верности. Если мы только пытаемся показать собственную силу, хорошие стороны, успехи, мы вызываем скорее восхищение, чем любовь и держим других на расстоянии. Участие в слабостях и трудностях друг друга, когда требуется помощь и молитва - подобно цементу для общины; это призыв, связывающий одних с другими и создающий единство. Мы обнаруживаем, что нужны один другому для того, чтобы быть верными и использовать свои дары.

 

Когда мы встречаемся лично в истине нашей слабости, слово спонтанно заканчивается в молчании, то есть в молитве. Из глубины этого молчания может забить другая молитва, вопрошение и благодарение. Именно так мы вливаемся в общину: одна душа, одно сердце, один дух, одно тело.

 

Я слышал о некоторых общинах, которые принимают решения только единогласно. Если существуют разногласия, они постятся, пока не придут к согласию. Хороший принцип, но он может быть очень трудным для тех, кому не легко поститься! Нужно обратить внимание на существующие разногласия, на то, что не всегда удается достичь единодушия. Тогда нужно голосовать. Для важных вопросов нужно голосовать не простым большинством, но значительно более квалифицированным (75%). Если не достигаем существенного большинства, может быть, лучше подождать и предоставить времени прояснить вопросы.

 

Нужно всегда быть внимательными к меньшинству, не согласному с решением или встревоженному им. Это меньшинство иногда пророческое, оно свидетельствует, что не всё идёт хорошо. Может быть, оно выражает это плохо и агрессивно. Может быть, оно противостоит большинству не по сути обсуждаемой проблемы, но из-за куда более глубоких противоречий, отказа от структур и от власти или по причине личных проблем. Если возможно, нужно позволить всплыть этим глубоким возражениям. В любом случае и любым образом нужно быть внимательными к этим несогласиям и позволить, чтобы те, которые ими живут, выразили их с максимальной ясностью и предельно возможным спокойствием, давая им время, необходимое, чтобы они высказались.

 

Община, по преимуществу, - место присутствия. Слово, конечно, необходимо, но жесты и взгляды ещё более обозначают присутствие любви. Именно поэтому собрания должны быть на своём месте. Они важны, но не являются самым главным.

 

Интеллектуалы придают слишком большое значение слову. Они полагают, что всё проходит через него, хотят всегда обсуждать и анализировать, даже на собраниях. Нужно уметь уделить место молчанию и символическим действиям. Слово существует для того, чтобы подтвердить жест и то, что невыразимо словами. Оно проясняет его и продляет.  

 

Любовь не означает совершения чего-то экстраординарного, героического, это самые обычные вещи, но с  нежностью.

 

Я восхищаюсь тем, что Иисус прожил в течение тридцати лет незаметную жизнь в Назарете со своей матерью Марией и Иосифом. Никто не признавал Его ещё как Христа, Сына Божия. Он смиренно исполнял заповеди Блаженства, жил жизнью семьи, общинной жизнью, плотничал, жил каждым мгновением жизни в  еврейской общине Назарета в любви к Отцу. Потаённая жизнь Иисуса - образец любой общинной жизни. Второй период жизни Иисуса состоял из борьбы, Он пытался донести свою весть и использовал знамения для того, чтобы подтвердить свою власть.  Третий период жизни Иисуса - это время оставленности друзьями и преследований со стороны людей, не принадлежащих его общине. Этот третий период иногда наступает для людей, вовлечённых в жизнь общины.

 

Община, обладающая чувством хорошо выполненной работы, сделанной скромно, в молчании, смирении и из любви к другим, может стать общиной, в которой присутствие Божие глубоко пережито. Тогда каждый на своём месте, исполняя повседневные мелочи с нежностью и умением, счастливый служить и считать других превосходящими себя, умиротворённо общаясь с Богом, другими людьми и природой, оставаясь в Боге, а Бог будет пребывать в нём. Община тогда обретает созерцательное измерение. 

 

Очень часто в общинной жизни ищут "сильных моментов", прекрасных экстатичных праздников и забывают, что лучшее подкрепление общинной жизни то, которое обновляет и открывает сердца, является мельчайшими проявлениями верности, нежности, смирения, прощения, чуткости и признания повседневности. Они присутствуют в сердце общинной жизни и погружают нас в реальность любви; они трогают сердца и раскрывают дар.  

 

Как трудно разрешить вопрос о бедности! Община так быстро обогащается лучшими достижениями мира! Нужен холодильник для того, чтобы можно было купить мяса по меньшей цене и лучше хранить остатки, затем нужен морозильник. Часто чтобы меньше потратить, нужно сделать солидные  капиталовложения. Мы покупаем автомобиль - это совершенно необходимо для распространения общины, чтобы расходовать меньше средств; мы оставляем велосипед и тем совсем перестаём ходить пешком. Существуют машины, позволяющие делать вещи лучше и быстрее, но вместе с тем упраздняющие некоторые виды общинной деятельности. Мне бы очень не хотелось, чтобы в доме "Ковчега" в Трёсли однажды купили посудомоечную машину: мытьё посуды - один из лучших моментов, которые мы проводим вместе, расслабляясь и смеясь. Другие общины могли бы сказать то же самое о чистке овощей: это время деления жизнью друг с другом. Кроме того, машины отнимают труд у самых слабых людей, которым маленькие домашние дела дали бы занятие; это их способ дать что-то общине. Грустно упразднять этот труд. Мы рискуем организовывать общинную жизнь по образцу фабрики или современного общества: сильные люди делают много в большой спешке с помощью машины; они становятся ужасными активистами, постоянно загруженными делами, всеми руководящими; менее сильные обречены на безделие  и словно прирастают к телевизору.

 

Существуют ли какие-то правила в этой сфере бедности? Одно несомненно: богатеющая община, ни в чём не нуждающаяся, полностью автономная, изолируется - именно потому, что не нуждается ни в какой помощи. Она замыкается в себе и на своих ресурсах. Её распространение ослабляется. Она может делать что-то для соседей, но они не могут ничего сделать для неё. Больше нет взаимообмена, участия в жизни друг друга. Община становится богатым соседом. О чём ей свидетельствовать?

 

Община, обладающая всем тем, в чём она нуждается и даже излишками, рискует больше не прилагать никаких усилий для того, чтобы уменьшить расходы; она растрачивает или бессмысленно использует, то чем владеет. Она больше не уважает материальное. Она теряет всяческую творческую способность в этой области. Она приходит к запустению. Что касается физического или морального благополучия, то она становится неспособной к различению между роскошью, желательным и необходимым. Богатая община очень быстро теряет динамизм любви.  

 

Брат Андре из братства Миссионеров Милосердия говорил о Калькутте, где он прожил 14 лет: "Это самый ужасный из всех городов, нищета в нём неизмерима, но это также самый прекрасный город - в нём больше всего любви". На самом деле, став богатым, воздвигаешь вокруг себя преграды, заводишь злую собаку для защиты собственного имущества; бедным нечего защищать, но часто они делятся даже тем немногим, что имеют.

 

В бедной общине сильно развита взаимопомощь и материальная поддержка, не говоря уже о внешней помощи. Бедность становится цементом единства. Это очевидно в "Ковчеге": когда мы вместе странствуем, все прилагают свою руку к трапезе и с радостью разделяют её, иногда довольствуясь самым малым. Когда мы богаты, то, напротив, становимся более взыскательными, более трудными и каждый стремится остаться сам по себе, изолируясь. В бедных деревнях Африки существует взаимная поддержка, праздники; в современных же городах каждый замыкается в своей квартире, где у него есть всё необходимое. Людям кажется, что они не нужны друг другу. Каждый самодостаточен; нет никакой взаимозависимости. Нет больше любви. Община, часто "пропадающая" в телевизоре, быстро теряет чувство творчества, участия друг в друге и праздника. Люди больше не встречаются. Каждый замыкается пред экраном.

 

В действительности, когда мы любим друг друга, мы довольствуемся самым малым. Когда людям свойственны радость и свет в сердце, не нужны внешние богатства. Общины, любящие по-настоящему, часто самые бедные. Нельзя на самом деле быть близкими бедному, ведя роскошную жизнь и тратя  деньги. Любить кого бы то ни было - значит отождествиться с ним, разделить с ним жизнь. Важно, чтобы общины хорошо знали, о чём они хотят свидетельствовать. Бедность - только средство служения свидетельству любви и образу жизни.   

 

Богатства быстро становятся преградами, порождают ревность или чувство неполноценности: обладающие ими - "могучие", "великие", бедность должна всегда служить любви и участию. Вопрос всегда один и тот же: хочешь жить, чтобы свидетельствовать о любви и готовности принять или хочешь укрыться в комфорте и безопасности?

 

Общины материально побольше и побогаче не должны, однако, отчаиваться! Они должны свидетельствовать другой формой бедности и внутренним доверием к ней. И они могут попытаться не жить в роскоши и не тратиться слишком; они могут, например, использовать свои здания для того, чтобы принять большее число людей. Их богатства - дар Божий, по отношению к которому община является не собственницей, но администратором. Она должна их использовать таким образом, чтобы распространять Благую Весть о любви и участи друг к другу.

 

Общины должны стать знаком того, что можно жить по-человечески, что даже в наших нынешних структурах нет необходимости быть рабами существующих форм труда, бесчеловечной экономики, искусственных или возбуждающих развлечений.

 

Община - это место, где мы учимся жить согласно с ритмом человека, в измерении человеческого сердца, согласно с ритмом природы. Мы сотворены из земли и нуждаемся в тепле солнца, в воде моря, в воздухе, которым мы дышим. Мы дети природы, ее законы вписаны в нашу плоть. Это не означает, что научные открытия бесполезны, но они должны служить жизни, созданию такой окружающей среды, в которой человек смог бы на самом деле возрастать во всех измерениях своего бытия, в городе, в заброшенных деревнях, в трущобах, в роскошных кварталах, в гетто.

 

Община не должна в первую очередь быть собранием громкой толпы, командой, кучкой героев, но единением людей, желающих стать свидетельством того, что людям возможно жить вместе, любить друг друга, праздновать, трудиться на благо лучшего мира, ради братства и мира. В этом материалистическом мире, в котором люди зачастую не знают друг друга или друг друга убивают, она должна стать знамением того, что любовь возможна и что для того, чтобы жить в радости, не нужно много денег - напротив. Нужно, чтобы в наших общинах в "Ковчеге" ещё более обращали внимание на качество жизни. Нужно, чтобы мы каждый день учились жить, чтобы мы обретали свой ритм внутренней и внешней жизни.

 

Иногда я спрашиваю себя, не должны ли христиане посвящать свою энергию прежде всего созданию христианских общин, живущих максимально близко к Блаженствам. Эти общины, живущие ценностями, отличными от материального прогресса, успеха, приобретения богатств или политической борьбы, смогли бы стать закваской для общества. Сначала они изменяли бы не политические структуры, но сердца и дух людей, живущих в обществе, давая им заглянуть в новое измерение человеческтего бытия, в измерение внутренней жизни, любви, созерцания, удивления и участия в жизни друг друга, измерения, в котором бедный и слабый, вместо того, чтобы их выбрасывали со счёта, пребывали бы в сердце общества.

 

Надежда моя заключается в том, что если этот дух общинной жизни на самом деле распространится, то и структуры изменятся. Структуры, в которых живёт общество, представляют собой зеркало сердец, за исключением, конено, случая тираний. Это означает, что некоторые люди будут с этих пор прилагать усилия ради улучшения или изменения экономических и политических структур, помогая созидать общество, в котором было бы больше справедливости и солидарности, в котором общины могли бы укорениться и расти.

 

Общины, живущие в простоте, бедности и без лишних растрат, помогают раскрыть новый образ жизни, требующий минимальных финансовых ресурсов, но максимально развитой системы межличностных отношений. Не лучшее ли это средство, чтобы засыпать ров, каждый день всё более разделяющий богатые и бедные страны? Для людей, влюблённых во вселенскую любовь, речь не идёт только о том, чтобы помочь развитию бедных стран. Нужно помогать также богатым странам понять, что счастье не заключается в неудержимом поиске материальных благ, но в простых взаимоотношениях, исполененных любви, переживаемых и почитаемых в общинной жизни, свободной от богатств.

 

Литургия существует не только для того, чтобы подпитывать наше личное сострадание. Она - служение и делание всей общины ради всей Церкви и всего человечества. Совершение Евхаристии - одна из высших точек общинной жизни, в которой мы наиболее едины; всё предложено Отцу в Иисусе.

 

Много говорили об общине. Но когда всё совершено и всё сказано, остаётся тот факт, что каждый, в глубине своего бытия, должен каждый день учиться принимать собственное одиночество.

 

На самом деле, в сердце каждого из нас зияет рана, язва собственного одиночества, которая особенно раскрывается в момент неудач, но, прежде всего, в момент смерти. Этот шаг никогда не совершается в общине; мы совершаем его одни. И любое страдание, любая грусть, любая форма подавленности образцы этой смерти, проявление этой язвы, сущей в глубинах нашего бытия, составляющая часть человеческой природы. Поскольку наше сердце жаждет бесконечного, оно никогда не может удовлетвориться пределами, являющимися знаками смерть. Именно поэтому оно постоянно не удовлетворено. Время от времени случаются прикосновения бесконечного в искусстве, музыке, поэзии; есть моменты общения и любви, моменты молитвы и экстаза, но эти моменты всегда длятся очень недолго. Мы тут же впадаем в неудовлетворённость, вызванную нашей ограниченностью и пределами других.

 

Только тогда, когда обнаруживается, что неудача, подавленность, сами наши грехи могут стать приношением, материей жертвоприношения и, следовательно, дверью к вечному, мы обретаем определённый покой. Только тогда, когда мы принимаем человеческую природу со всеми её пределами, противоречиями, страстным поиском истины и обнаруживаем, что вечный брачный пир придёт как дар после нашей смерти, только тогда мы обретаем доверие.

 

Община, даже самая прекрасная и удивительная, никогда не сможет исцелить эту язву одиночества, которую мы носим. Только тогда, когда мы обнаружим, что одиночество может стать таинством, мы обретаем мудрость, потому что таинство - место очищения и присутствия Божия. Если мы больше не бежим от этого одиночества, если принимаем эту рану, то обнаруживаем, что через неё мы встречаем Иисуса Христа. Когда мы перестаём убегать в гиперактивность, в волнения и грёзы и останавливаемся "с" и "в" этой ране, тогда мы встречаем Бога. Потому что Он Параклит, Тот, Кто отвечает на наш крик, вырывающийся из глубины духовного мрака нашего одиночества.

 

Те, кто входят в брак, полагая, что их жажда общения будут утолена, а их раны исцелятся, не будут счастливыми. Таким же образом, те, кто вступают в общину в надежде успокоить свою пустоту, исцелить её, будут разочарованы. Только если мы поняли и приняли эту язву и если в ней мы открыли присутствие Святого Духа, мы поймём подлинный смысл брака и подлинный смысл общины. Только тогда я в состоянии жить со всей моей бедностью и моими страданиями и больше пытаюсь поддержать других, чем замкнуться в себе самом, только тогда я могу полностью жить полноценной жизнью общины и жизнью брачной. Только тогда, когда я перестаю считать, что другие прибежище для меня, я стану, несмотря на все мои раны, источником утешения и жизни и обрету мир.

 

Иисус - наставник общины. Его учение приводит к созданию христианских общин, основанных на прощении и живущих служением. Но Он умер, оставленный друзьями, распятый на кресте, отвергнутый человеческим обществом, религиозными лидерами и Своим Собственным народом. Только один человек понимал Его и жил реальностью: Мария, Его Мать, стоявшая у подножия креста. 

 

Общинная жизнь создана для того, чтобы помочь мне не убегать от глубокой язвы моего одиночества, но оставаться в реальности любви, мало-помалу обретая веру в исцеление от своих иллюзий и своего эгоизма, становясь самому хлебом для других. В общинной жизни ты для других, для того, чтобы расти вместе с другими и открывать наши раны бесконечному, чтобы через них проявилось присутствие Иисуса.

 

Но нельзя принять свои глубокие раны, не поняв, что община - земля, место укоренения для сердца, очаг. Это укоренение не ради удобства, замыкания на себе. Напротив, оно для того, чтобы каждый мог расти и плодоносить для людей и Бога. Укоренение - открытие Союза между людьми, призванными жить вместе. Но это также открытие Завета с Богом и бедными. Община создана не для себя, но для других, для бедных, для Церкви и для общества. У неё весть надежды, которую нужно давать и любовь, которую нужно сообщать людям и, прежде всего, бедным и отчаявшимся. В этом смысле община обладает политическим значением.

 

Община может существовать на самом деле, только если это жизнетворное отношение, полное любви между ней и бедными, только если она источник для бедных, а бедные источник для неё. Общинная жизнь тогда обретает более широкий смысл. Она переживается членами общины, но также и в более обширной общине квартала с бедными и со всеми теми, которые желают разделить надежду. Она становится тогда местом примирения и прощения, в котором каждый чувствует, что другие его принимают и принимает их. Она - место дружбы для тех, которые считают себя больными, но которые знают также, что их любят и прощают. Таким образом, община - место служения.

 

Эти служения - признак того, что за всеми страданиями, очищениями и смертями настанет вечный брачный пир, великое свершение жизни в Боге; это личная встреча нас исчерпает, наша жажда бесконечного будет удовлетворена, язва нашего одиночества исцелена. Стоит продолжать идти вместе, следовать нашему странствию. Итак, надежда существует!